В который раз вздохнув, я отложила наполовину проштудированную книгу, потёрла пальцами уставшие глаза и выглянула в окно, где уже расцвёл закат. Пора бы собираться на ужин, а то оставаться голодной во второй раз мне совсем не хотелось. Оставив лежать на столе все свои исследования — Несс всё равно не было — я привела себя в порядок и как только раздался звон, извещающей о начала ужина, отправилась в Большой зал, где встретила Лекса, Хоста и замученного Ника.

— Сегодня декан просто зверь, — посетовал Ник, с жадностью уплетая ужин. — Гонял нас так, словно душу вытрясти хотел! И что на него нашло…

Как выяснилось, не только курсу Ника досталось от Флэмвеля по самое не хочу, но и другим, у кого третьей и четвёртой парой била физическая подготовка, тоже не поздоровилось. Осунувшиеся и усталые лица виднелись то тут, то там, а я так и не решилась рассказать ребятам о причинах зверств Флэмвеля и с тяжестью на душе предвкушала скорую с ним встречу в Зале Стихий.

Пусть я не спешила уходить — в душу постепенно закрадывался страх очередной неудачи — но время ужина будто специально стремительно подходило к концу. Вскоре преподаватели, все, кроме декана, который почему-то никогда не трапезничал с остальными в Большом зале, начали подниматься и уходить. Ученики тоже стекались в двустворчатые двери выхода, а потом, к большой досаде Ника, начали исчезать тарелки.

Собрав всю волю в кулак, я поднялась из-за стола и, попрощавшись с ребятами, отправилась в подземелье Академии.

«Помогите мне… Мама, папа, бабушка…» — уже перед дверьми Зала Стихий стиснула я кулон, который всё-таки решила с собой прихватить. Все предыдущие попытки я его игнорировала, затаив обиду после первой инициации, но после подумала: какая разница, если даже без него у меня ничего не получается? С ним хотя бы появлялось ощущение, что я не одна, а рядом со мной все мои родные.

— Заходите, Флоренс.

Я вздрогнула, когда совсем рядом раздался голос декана. Будучи в своих мыслях, даже не заметила, как он пришёл. Зато заметила другое — мою шляпку, которую он держал в опущенной руке. В наказание за то, что я так и не прошла инициацию, он до сих пор мне её не вернул, пообещав, что сделает это, когда я получу стихию. Мол, дополнительный стимул. И каждый раз приносил с собой, будто подразнивая.

— Побыстрее, — добавил он, приоткрыв для меня дверь, будто боялся, что нас кто-нибудь заметит.

Под его стальным взором я быстро прошмыгнула в Зал Стихий, где царила абсолютная тишина, в воздухе витал аромат силы, а аура давила так, будто над головой сгустились плотные тучи и вот-вот должна была ударить молния.

Стоило двери за нашими спинами закрыться, как в зале зажглись фонари, пролив свет на каменные статуи. В который раз за день я вздохнула.

— Приступайте, — скомандовал декан, встав возле стены.

Под давлением пустоты и сил стихий даже он старался говорить гораздо тише, чем обычно. А я мигом почувствовала, будто попала в какую-то кошмарную временную петлю. Послушно шагнув вперёд, я вскинула ладонь, сильнее стиснула кулон и хрипло произнесла:

— Огонь…

В полной тишине моё сердце колотилось так сильно, что казалось, даже Флэмвель слышит его стук.

— Воздух…

Продолжала я звать стихии.

— Свет… Земля… Вода…

И…

— Тьма.

Моё сердце даже не дрогнуло, когда я так и не дозвалась ни до одной из стихий, потому что проходила через это уже много раз.

— Ещё раз, Флоренс, — потребовал декан, и я позвала ещё раз.

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма…

— Еще раз.

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма…

— Флоренс! Ещё раз!

Вновь и вновь я звала, даже когда декан не требовал, повторяла круг из стихий, точно заклинание, но так ничего и не происходило.

— Флоренс! — в конце концов не выдержал декан и рявкнул.

Так углубившись в свои мысли, из-за которых отчасти бездумно уже продолжала звать стихии, потеряв всякую надежду, я вздрогнула и обернулась.

— Сосредоточься, — процедил он. Его глаза опасно сверкнули и он зловеще добавил: — Мы не уйдём отсюда, пока ты не призовёшь стихию.

Судя потому, что он опять нарушил субординацию, его терпение давало трещину. А следом и моё тоже опасно «хрустнуло». Но я нашла в себе силы, отвернулась и продолжила звать. Так прошёл… час? Может и больше. Ноги устали, вытянутая рука потяжелела, а я уже почти скороговоркой начинала звать:

— Огонь-возду-земля-вода-тьма, огонь-воздух-земля…

— Флоренс!

Я опять резко обернулась, радуясь возможности пошевелиться и опустить дрожащую от напряжения руку, и встретилась со злым взглядом декана, чьи желваки от злости зашевелились.

— Нет, вы точно надо мной издеваетесь.

— Я издеваюсь? — мои руки затряслись от негодования.

Казалось, ещё чуть-чуть, и я взорвусь.

— Флоренс-Флоренс, Флоренс-Флоренс, — передразнила я декана, после чего всплеснула руками. — Да поймите уже наконец! — всплеснула я руками и не выдержала, наконец-то произнеся вслух истину, которая так меня пугала. — Нет у меня стихии. Нет!

И отвернулась, чтобы проглотить подступающие слёзы.

— Такого не бывает, — твёрдо заявил декан. — Кристалл вас признал, а это значит…

— Ничего это не значит. Кристалл просто ошибся.

— Кристалл никогда не ошибается. Знаете почему? — тихо поинтересовался декан, которому не требовался мой ответ — он сразу же продолжил говорить: — Потому что он плод всех этих стихий. В нём заключена сила каждого элемента, которая приходит в движение, когда чувствует пустой сосуд, незанятый не одним очагом. И чем выше потенциал будущего заклинателя стихий, тем сильнее кристалл реагирует, окрашиваясь в белый, голубой, синий, зелёный, жёлтый…

Он немного помолчал.

— Или красный цвет, — немного зловеще закончил своё объяснение декан. — Магия, Флоренс, она как дождевая вода. Если на земле будет пустой сосуд — она обязательно его наполнит.

— Может я сосуд с крышечкой, — тихо прошипела я, думая, что декан меня не услышит, но в полной тишине зала он услышал и громко рявкнул:

— Флоренс! — и за три шага преодолел между нами расстояние.

Я даже подпрыгнула, когда его голос отразился от стен. Магия внутри зала заволновалась, сгустилась, а огненный кристалл первой статуи заискрился. Декан угрюмо на него посмотрел, после чего вновь переключился на меня и зашептал:

— Я в жизни не поверю, что у вас нет стихии. Это против природы, это против правил мироздания, такого не-бы-ва-ет, — произнёс он по слогам и смерил меня таким взглядом, которым впору куриные ножки замораживать, чтобы не испортились ещё тысячу лет. — Не знаю, что именно, но вы явно что-то задумали. Что-то очень нехорошее…