…

Часы показывали два часа ночи. Я накинула халат и чуточку приоткрыла дверь. На лестничной площадке стоял упитанный коп в обычной коричневой форме.

– Извините, что разбудил, – сказал он, явно не чувствуя за собой никакой вины. – Сержант Финнеран. А это детектив Тилсон.

Я, должно быть, не сразу услышала, как они ко мне стучатся, потому что Тилсон, утомившись, устроился на ступеньке и с мрачным видом изучал собственные ногти.

– Не возражаете, если мы войдем?

– Нет, конечно. Входите, пожалуйста.

– Вам известна некая Кэтрин Контент?

– Конечно, – сказала я.

– Она здесь проживает?

Я плотнее запахнула халат.

– Да.

– В одной квартире с вами?

– Нет… Она – это я.

Финнеран посмотрел на Тилсона, и тот наконец оторвал взгляд от своих ногтей; видимо, я все-таки вызвала у него какой-то интерес.

– Слушайте, ребята, – спросила я, – а в чем, собственно, дело?

В здании полицейского участка стояла тишина. Тилсон и Финнеран провели меня по черной лестнице в какой-то узкий коридор, и молодой полицейский открыл стальную дверь, ведущую к камерам предварительного заключения. В воздухе стояла застарелая вонь плесени и мочи. На голой койке, даже без одеяла, лежала Ив, похожая на старую тряпичную куклу. На ней было маленькое черное платье, а поверх него она надела мою молодежную куртку, ту самую, что была на ней в день автокатастрофы.

По словам Тилсона, она, видимо, забрела в какой-то переулок на Бликер-стрит и там, будучи сильно пьяной, отключилась. Когда ее нашел один из патрульных, при ней не оказалось ни сумочки, ни кошелька, но в кармане куртки они нашли – хотите верьте, хотите нет – мою библиотечную карточку.

– Это она? – спросил Тилсон.

– Она.

– Вы сказали, что она живет в верхнем городе. Как вы думаете, что она делала в окрестностях Бликер-стрит?

– Она любит джаз.

– Джаз все любят, – философски заметил Финнеран.

Я подошла к двери в камеру, ожидая, пока Тилсон отопрет замок.

– Сержант, – сказал он Финнерану, – позовите женщину, пусть для начала отведет ее в душ. А вы, мисс Контент, пожалуйста, пройдемте со мной.

И Тилсон снова повел меня наверх в какую-то маленькую комнатку без окон, где были только стол и стулья. Это помещение явно предназначалось для допросов. Тилсон куда-то сходил и принес нам по бумажному стаканчику с кофе. Потом сел, откинулся на спинку стула и спросил:

– Итак, откуда вы знаете эту…

– Ив.

– Верно. Ивлин Росс.

– Мы вместе снимали комнату в пансионе.

– Вот как? Когда же это было?

– Мы вместе жили там до января этого года.

Вошел Финнеран. Кивнул Тилсону в знак того, что поручение выполнено, и встал, подпирая стену.

– Итак, пойдем дальше, – сказал Тилсон. – Когда офицер полиции Мэки обнаружил вашу подругу в том переулке, она не захотела назвать ему свое имя. Как вы думаете, почему?

– Возможно, он недостаточно вежливо ее попросил.

Тилсон улыбнулся.

– Чем занимается ваша подруга?

– В данный момент она не работает.

– А как насчет вас?

– Я работаю секретарем.

Тилсон приподнял кисти рук и, шевеля в воздухе пальцами, изобразил, что печатает на машинке.

– Именно так.

– Так что же с ней случилось?

– Случилось?

– Ну, вы же меня поняли. Откуда у нее эти шрамы?

– Она попала в автокатастрофу.

– Должно быть, чересчур гнала?

– Нет. Нас сзади ударил грузовик. И она вылетела через ветровое стекло.

– Так вы что, тоже были в том автомобиле?!

– Совершенно верно.

– А если я назову вам такого человека, как Билли Бауерз? Вам это имя что-нибудь говорит?

– Нет. А должно?

– Ну а Джеронимо Шаффер?

– Нет.

– О’кей, Кэти. Могу я называть вас Кэти?

– Как угодно, только не Кэти.

– О’кей, тогда Кейт. Вы, кажется, умница.

– Спасибо.

– Но я, к сожалению, далеко не впервые вижу, как девушки кончают именно так, как ваша подруга.

– Напиваются в стельку?

– Не только. Порой их еще и избивают. Иногда нос ломают, а иногда…

Он сделал выразительную паузу, явно намереваясь далее перечислять различные тяжкие увечья, но я с улыбкой заметила:

– В данном случае вы довольно далеки от истинного положения дел.

– Возможно. Но девушка может влипнуть в такое… Нет, я все понимаю. Я знаю, что она хочет всего лишь заработать себе на жизнь. Как и все мы. Ей и в голову не приходит, чем для нее могут закончиться подобные развлечения. С другой стороны, кому это может заранее в голову прийти? У всех у них мечты исполнены благоразумия, верно?

Финнеран проворчал нечто одобрительное в знак того, что оценил изящество формулировки Тилсона.

Когда меня снова привели в приемную участка, Ив уже сидела там на скамье, и возле нее стояла женщина-полицейский. Она же помогла мне усадить Ив в такси, а Тилсон и Финнеран, сунув руки в карманы, наблюдали за нами с крыльца. Когда мы отъехали, Ив затрубила не открывая глаз.

– Ив, что происходит?

Она захихикала, как девчонка, потом завопила:

– Специальный выпуск! Специальный выпуск! Читайте об этом все!

А потом прислонилась к моему плечу, замурлыкала и уснула.

Выглядела она совершенно измученной. И я ласково погладила ее по голове, как ребенка. Волосы у нее были еще влажные после душа в участке.

На Одиннадцатой улице я дала таксисту лишний доллар, чтобы он помог мне поднять ее по лестнице. Мы положили ее на кровать; ноги свисали с матраса. Затем я позвонила в «Бересфорд», но в квартире Тинкера никто не отвечал, и я занялась Ив: принесла из кухни кастрюлю горячей воды, вымыла ей ноги, сняла с нее платье и уложила прямо в шикарном лифчике, который наверняка стоил больше, чем весь мой гардероб вместе с туфлями.

В полиции дежурный велел мне поставить подпись под перечнем вещей Ив, а затем с негромким стуком вытряхнул из большого конверта на стол некий предмет. Это было обручальное кольцо с бриллиантом такой величины, что на его поверхности можно было на коньках кататься. Стоило мне взять это кольцо в руки, и они сразу же стали мокрыми от пота. То же самое случилось и сейчас, когда я вынула кольцо из кармана и положила на кухонный стол. А свою старую куртку я попросту выбросила в мусорное ведро.

Глядя на спящую Ив, я пыталась понять, что, черт побери, происходит. Почему она, пьяная в стельку, очутилась в этом глухом переулке? Куда подевались ее туфли? И где был Тинкер? Но, что бы там между ними ни случилось, сейчас Ив спала совершенно спокойно, дышала легко и свободно и в данный момент явно пребывала в мире с собой.

Наверное, думала я, такова исполненная особого значения ирония