– Дэвид, – предприняла вторую попытку Шарлин.

– Нет, у меня просто сердце кровью обливается, когда я смотрю на все это. Каждый год ты уезжаешь на две недели на тот остров в гости к своей мечте. Задумайся, Майлз. Островок в океане, иной мир за много миль отсюда, на желанном безопасном расстоянии. То, о чем ты можешь мечтать сколько угодно, но не добиваться желаемого, да никто от тебя этого и не ждет. И знаешь, это еще не самое печальное. Самое печальное то, что ты не любишь Мартас-Винъярд. Любила его мама. Это она отправилась туда и влюбилась в остров, не ты, Майлз. Тебя, маленького мальчика, просто потащили за собой и покатали на желтеньком спортивном автомобильчике. Ты так и остался тем маленьким мальчиком.

– Дэвид, прошу тебя, – взмолилась Шарлин.

– Отвяжись, Шарлин! – рявкнул Дэвид. – Ему давно надо было это услышать. – Он повернулся к Майлзу: – Да, хороший у нас вечерок выдался в “Гриле”. Даже потрясающий. Беда в том, что ты настолько слеп, что не видишь, к чему это может привести, поэтому я объясню. Тебе выпал шанс порулить. Так рули, Майлз. Хватайся за чертов руль. Если разобьешься, – он поднял ущербную руку, – и что? Сделай это. Если не ради себя, то ради Тик. Она потихоньку впитывает твою пассивность и пораженчество. К тридцати годам она начнет каждый год копить на двухнедельный отпуск на Мартас-Винъярд, поскольку будет думать, что это было твое любимое место.

– Дэвид, – тихо сказала Шарлин, – посмотри на своего брата. Замолчи на секунду и посмотри на него.

Впрочем, к этому моменту все в зале смотрели на них. Даже пышноволосая пианистка прекратила играть. Дэвид, сам того не замечая, говорил все громче и громче, пока не привлек внимание всех присутствующих к их столику.

– Охренеть, – буркнул он, осознав это обстоятельство. Затем порылся в кармане и бросил деньги на стол. – Я еду домой. Мне жаль, что я испортил праздник.

– Зачем тебе уезжать, Дэвид. Останься. – Майлз с трудом узнавал собственный голос.

– Как раз есть зачем, – ответил Дэвид. – Кто же, кроме меня, позаботится о моей плантации марихуаны.

Майлз промолчал, а Шарлин лишь покачала головой, и тогда Дэвид наклонился к брату, оказавшись с ним лицом к лицу:

– Я пошутил, Майлз. У меня один куст в подвале под инфракрасной лампой. Не веришь, приезжай с проверкой в любое время. Никто не станет мудохаться из-за одного растения. Даже Джимми Минти.

* * *

– Знаешь, – сказала Шарлин, вернувшись за столик, – если бы вы с братом почаще разговаривали друг с другом, не было бы этих разборок. А то вы копите свое говно месяцами, а потом вас как прорвет, и мало никому не покажется.

– Не меня прорвало, – напомнил Майлз. – Его.

– Верно, – согласилась Шарлин. – Но сегодня он выдал больше слов, чем произносит за год, и уже сейчас хотел бы половину взять назад.

– Думаешь?

– Да, Майлз, думаю.

Может, так оно и было. Шарлин проводила Дэвида до его пикапа; ее не было минут пятнадцать, и Майлз бы решил, что она тоже уехала домой, если бы не подглядывал в просветы между ламелями на жалюзи: оба стояли на парковке, и Шарлин сердито выговаривала Дэвиду. В ее отсутствие Хорас Веймаут, до которого, надо полагать, донеслись речи Дэвида, прислал на их столик мартини с водкой, и Майлз осушил бокал в три глотка. После чего заказал еще два, отправив один Хорасу, и тот поднял свой бокал с мрачным видом, подтвердив этим жестом, что ситуация требует экстраординарных мер. Майлз приканчивал второй мартини, когда снова появилась Шарлин. Ни два бокала из-под мартини, ни перемена в его состоянии не укрылись от ее острого глаза.

– Твой брат любит тебя, – втолковывала она Майлзу. – Он не хотел тебя обидеть. Он лишь беспокоится о тебе, как и ты беспокоишься о нем. Вы бесите друг друга, в этом и проблема.

– Неудивительно. Иногда я сам от себя в бешенстве, – сказал Майлз и немедленно устыдился своей страдальческой интонации.

– Вот и Дэвид говорит, что лучше бы ты бесился по иным поводам.

– Из-за миссис Уайтинг, например.

– Хотя бы. Но он считает, что ты вообще слишком обходителен с людьми. И вечно прогибаешься.

– По-твоему, он прав?

– О черт, Майлз, не знаю. Но знаю, что ты самый рассудительный человек из всех, кого я встречала в своей жизни. Ты добрый, терпеливый, великодушный и незлопамятный, и ты, похоже, не понимаешь, что такие качества в мужчине могут дико раздражать, что бы там ни писали в женских журналах.

– Я их не очень-то читаю, Шарлин.

– Конечно, нет, солнце. – Она взяла его за руку. – Просто… понимаешь… это как Дэвид говорит о вашей семье.

Майлз никогда не слыхал, чтобы Дэвид высказывался насчет их семьи. Если он и пришел к каким-то выводам касательно семейства Роби, с братом своими соображениями он не делился.

– У Дэвида есть такая теория: если взять понемногу от каждого из вас – мамы, папы, него и тебя, – мог бы получиться один цельный человек. Твой отец заботится всегда и только о себе самом, мама постоянно заботилась о других и никогда о себе. Дэвид думает только о настоящем, а ты – только о прошлом и будущем.

– Первый раз такое слышу, – честно признался Майлз. – Когда он тебе это сказал?

Шарлин проигнорировала вопрос:

– Он считает, что если вы бы переняли кое-что друг у друга, то всем жилось бы лучше. К примеру, в тебе нет ничего от отца, совсем ничего. Разве это хорошо?

Майлз постарался отнестись к этому серьезно.

– Шарлин, честное слово, впервые в жизни мне настоятельно рекомендуют больше походить на Макса.

– Вряд ли Дэвиду хочется, чтобы ты во всем походил на отца, но все же настолько, чтобы…

– Не прогибаться, – закончил Майлз ее мысль.

– Ох, Майлз, перестань. Не принимай все так близко к сердцу. Дэвид лишь имеет в виду, что твой отец всегда знает, чего хочет. И стоит ему понять, чего он хочет, через секунду у него уже готов план по достижению цели. План, может, и дурацкий, но Макс, он как бульдожка со свиной косточкой, вцепится в тебя, пока ты не дашь то, что ему нужно, либо он сам возьмет втихаря. Просто Дэвид считает, будь в тебе побольше такой цепкости, ты сумел бы яснее понять, чего ты хочешь, и придумать, как этого достичь…

Когда она умолкла, в Майлзе заговорили два мартини голосом, отдаленно напоминавшим его собственный:

– На самом деле, – медленно произнес он, – все еще хуже, чем он думает. – Шарлин не отреагировала, и он принял ее молчание за разрешение продолжить: – Когда я поехал к миссис Уайтинг на прошлой неделе… Когда я должен был вернуться с лицензией на алкоголь… Дэвид правильно сказал, я поджал хвост. Но он не знает, что ушел я оттуда не совсем с пустыми руками. – В ответ опять тишина, и Майлз обнаружил, что не может поднять глаз от мартини. – Я вышел от них… – вздохнув, он закончил едва слышно, – назначив свидание Синди Уайтинг. На завтра. Мы вместе идем на футбольный матч.