– Пусть только старикан стащит хотя бы цент с моих столиков, – сказала Шарлин вместо “здравствуй”, – я его кастрирую.

– Он уже предупрежден, – заверил ее Майлз, довольный тем, что угроза Шарлин сформулирована столь близко к той, которой он стращал Макса.

Шарлин выглядела уставшей, но вполне способной исполнить свою угрозу, а для Майлза она оставалась все той же прекрасной девушкой, какой он увидел ее, когда в пятнадцать лет устроился на работу в “Гриль”, где она обслуживала столики.

– Ты очень вовремя, – сказала Шарлин. – Когда у нас в последний раз был такой аншлаг?

– Это все Дэвид, – кивнул Майлз. – Кто бы мог подумать, что графство Декстер потянет на флаутас?

Шарлин подняла на согнутой руке большой серебряный поднос, уставленный тарелками.

– Нам понадобится тот угловой столик, Майлз. Там сейчас сидят друзья Тик.

Майлз был слишком занят, чтобы заметить компанию школьников, теснившихся за столиком, где обычно ближе к вечеру сидели девушки с косметических курсов красоты, и лицо его потемнело, когда он увидел среди ребят Зака Минти. И начал припоминать, что последние несколько дней Тик вела себя так, будто хочет ему о чем-то рассказать, но колеблется.

– Как поживаете, мистер Роби? – приветствовал его юный Минти в своей обычной неторопливой манере, когда Майлз подошел к столику.

Кое-кого из этих ребят он знал, и в общем они ему нравились. Среди них была полноватая девочка в майке с единорогом и с торчащими вверх волосами цвета, не существующего в природе; Макс предположил, что это и есть Кэндис, соседка его дочери на уроках рисования.

– Приятно увидеться с вами, сэр, – продолжил Зак Минти. – Вам нужен этот столик?

Зачем, спросил себя Майлз, взрослые требуют от детей вежливости? Самые вежливые из них те, кто абсолютно не внушает доверия. Остальные в этой компании стеснялись взрослых и не решались встретиться с Майлзом взглядом. Лишь юный Минти всегда смотрел взрослым прямо в лицо, да так, что многие первыми отводили глаза.

– Как ни жаль, – ответил Майлз. – Думаю, мы сможем угостить вас за стойкой за счет заведения.

– Конечно, мистер Роби. Мой папа говорит, что бизнес у вас идет в гору, – сообщил Минти, вылезая из-за стола.

Выпрямившись, он оказался ростом почти с Майлза и, похоже, был этим доволен. Две вещи интересовали Майлза: принимает ли Зак стероиды и откуда его отцу, редко появлявшемуся в “Гриле”, известно о растущей популярности заведения? Ладно, наверное, это не такая уж большая тайна. Папа Минти мог, проезжая мимо, обнаружить, что автомобилей на парковке перед рестораном становится все больше. Либо его кто-то просветил. Например, миссис Уайтинг. Майлз до сих пор почти не сомневался, что тогда, с месяц назад, во дворике Городской комиссии по планированию и строительству эти двое разговаривали о нем. Мысль, может, и дурацкая, но он не мог от нее отделаться.

– Вы идете завтра на матч, мистер Роби?

Майлз кивнул:

– После ланча закроемся.

– Мы ведь и в самом деле можем надрать задницу Фэрхейвену, – сказал Зак, и его друзья выразили уверенность в точности этого оптимистичного прогноза. – Эмпайр Фоллз будет чем гордиться.

– Зак играет хафбеком, – сказала девочка, которую Майлз принял за Кэндис.

– Лайнбекером, – не глядя на нее, уточнил Зак с ноткой презрения в голосе, и Майлз догадался, что девочка эту ноту услышала. – Это мой великий шанс произвести впечатление, – сознался Зак, глядя Майлзу прямо в глаза.

– Удачи, – пожелал Майлз самым нейтральным тоном, на какой только был способен.

– Большое спасибо, мистер Роби. Мы знаем, весь город за нас болеет. – А когда Майлз начал вытирать освободившийся столик, Зак добавил: – Похоже, вы наняли нового работника. – Он кивнул в сторону Джона Восса, как раз входившего в подсобку, и Майлз припомнил, что прошлой весной юный Минти просился к ним на неполный рабочий день. – Он хороший парень, этот Джон.

Майлз согласно кивнул, хотя представления не имел, правда это или нет.

– Думаете, Тик успеет на сеанс в половине десятого? Мы отсюда в кино, – сказала девочка.

– Приложу все усилия, – ответил Майлз и удивился, когда его обиходная вежливость вызвала улыбку, абсолютно несоразмерную сказанному. Майлз мигом узнал эту улыбку: точно так же в возрасте предполагаемой Кэндис улыбалась Синди Уайтинг в ответ на любое проявление участия. Обнаруживая тем самым, как плохо ей живется.

– Обидно, что Джон не может пойти с нами, да, Кэндис? – сказал тощий паренек, которого Майлз встречал в школе, но не помнил, кто он такой.

– Заткнись! – крикнула девочка так громко, что все в ресторане обернулись на нее.

– Эй, – начал Майлз, собираясь добавить “в ресторане кричать не принято”, но увидел, что глаза у девочки полны слез.

Господи, подумал он, как ужасно быть подростком, когда ты бурлишь эмоциями и при малейшем толчке они переливаются через край. Получается, что взросление, попросту говоря, сводится к обретению навыка упрятывать свои чувства как можно глубже. С глаз долой и, по возможности, из сердца вон.

– Окей, мистер Роби, – сказал Зак Минти. – Передайте Тик, чтобы она не волновалась. Мы заедем за ней. И спасибо за предложенное угощение.

Когда они ушли, Майлз, прибрав, усадил за столик компанию из пятерых человек, а оставшиеся в очереди компании поменьше добавил в лист ожидания. Лишь спустя час, когда в зале стало поспокойнее, он смог вернуться в подсобку.

– Твои друзья сказали, что еще вернутся, – сообщил он дочери.

Тик сверкнула глазами, быстро отвернулась и наклонилась к машине, чтобы вынуть пластиковый поднос с запотевшими бокалами:

– Ладно.

Подойдя к сушилке для посуды, Майлз выбирал наугад бокалы и рассматривал их на свет. Все было не так скверно, как он боялся, но на большинстве бокалов снаружи виднелись малюсенькие затвердевшие плевки моющего средства, и Майлз отколупнул их ногтем.

Затем снял рубашку, повесил ее на крючок и взял лежавший на машине нож для колки льда; нож всегда держали под рукой для приведения в чувство капризной старушки “Хобарт”. Когда ее распылители засорялись – что случалось регулярно, – бокалы не отмывались до блеска, а нож для колки льда годился для прочистки не хуже любого другого инструмента.

– Я думал, весной ты дала Заку Минти отставку, – сказал Майлз, сунув голову в машину, и голос его прозвучал гулко. Тик не отвечала, он повернулся к ней и увидел, что она пожимает плечами. – Что это значит?

– Что?

– Пожимание плечами. – Ответ ему был известен, конечно же. Это означало “не твое дело”.

– Ничего, – сказала Тик. Вторичное подтверждение, если ему было мало.

Майлз опять сунул голову в “Хобарт”. Несколько распылителей действительно засорились, Майлз поковырялся в них минут пять, на большее не хватало времени, а в таком виде они продержатся до утра и более тщательной очистки. Когда он снова загрузил машину, из глаз его дочери текли слезы, она опустила голову и ссутулилась словно под тяжестью некоего невидимого груза.