беременность, если ее избежать, может быть, не придется объясняться с ее женихом.

— Леди, но последствия первого полового контакта все равно не скрыть, правда, есть операции…

— Доктор, моя дочь не была девственной. Более того, я открою вам тайну, которую вы сохраните, она замужем, — доктор глянул на Мариту с изумлением, она продолжила, — брак тайный, заключен раньше намеченного срока, именно с целью оградить молодых людей от попыток насильственного брака с посторонними. Помолвка не является 100 % гарантией.

— Тогда примем меры против нежелательной беременности и посмотрим, нет ли травм!

Доктор Овечкин приготовил все для осмотра и процедуры, осторожно, большим шприцом с наконечником тщательно промыл пострадавшие места.

— А теперь, леди Аннабель, надо полежать минут 10, подождать, пока подействует лекарство. Потом я сделаю укольчик и все. Только расскажите мне, как бы вам ни было противно, как все произошло! Видите ли, я не нашел ни в вас, ни снаружи следов насилия. Это странно. Вы успели ударить его до финала?

— Но доктор, — всхлипывая, сказала Белль, — он не успел проникнуть! Он только щупал пальцами, а потом, пока он готовился, я его смогла ударить.

— Хорошо, что вы мне смогли все рассказать, теперь я с чистой совестью могу не делать довольно неприятного укола, который хоть и предохраняет на 100 процентов от наступления нежелательной беременности, но имеет множество возможных побочных эффектов. Вы точно уверенны, что он не проникал?

— Доктор, — девушка покраснела и, запинаясь, призналась, — мама, прости, что скрыла, но я замужем. Так что такое полноценное проникновение, понять могу. Не было, не успел.

— Отлично, тогда ограничимся только дезинфекцией. Все-таки пальцы он вряд ли предварительно вымыл!

Доктор достал из чемоданчика подушечку в стерильнной упаковке, размял в руках и вручил Аннабель: — Это приложите к месту удара, полностью синяка не избежать, поздновато, но уменьшить отек поможет! Подержите 15 минут, потом положите в холодильник и через пол-часа еще 15 минут. А это мазь от синяков! Мазать три раза в день. Леди, вы побудете с дочерью? Я рекомендую теплый душ после компресса и вот эту таблетку легкого снотворного. Девушке надо выспаться, но лучше перейти в другое помещение, где не будет тяжелых воспоминаний! А я пойду, посмотрю этого негодяя. Не беспокойтесь, леди, от этого не умирают. Самое тяжелое из возможных последствий, это потерять возможность иметь контакты с женщинами, навсегда! Чего ему и желаю.

Марита, оставшись наедине с дочерью, заботливо спросила: — Белочка, ты как, дойдешь до моей спальни, или вызвать роботизированное кресло?

— Дойду, мамочка, только… Ты простишь меня, что я тебе не рассказала о свадьбе? Я хотела, а потом все эти заговоры, учеба…

— Дурочка, о том, что вы поженитесь, мы с отцом знали, когда вы еще летели в Кейптаун! Ясно же было, что вы так срочно туда рванули не просто так. Отец переговорил с Эвальдом до его отлета, и тот объяснил, что так будет надежнее из-за Юстиниана и еще одной пронырливой девицы, положившей глаз на твоего принца. Помнишь историю с его братом? А так вы обезопасили себя. Так что я не сержусь, главное, сохранить все в тайне и, конечно, никаких детей, пока не подтвердите брак на Эллане через год! Вот тогда на свадьбе и погуляем. Пойдем, примешь душ и спать!

Осмотр переставшего, наконец, вопить Юстиниана не дал ничего хорошего. Братья постарались. Лица почти не было видно из-за синяков, сломана пара ребер, а самое дорогое для мужчины представляло такое плачевное зрелище, что доктор не решился оказывать помощь сам, но потребовал госпитализации в специализированную клинику. Рудольф отнесся ко всему этому совершенно спокойно, только предложил сказать в клинике, что произошел несчастный случай с лошадью, и все травмы — следствия ударов копыт, разъярившегося на неопытного наездника животного. На заключение врачей, что половину мужских достоинств придется удалить, а оставшееся может склерозироваться и отказаться работать, к тому же неясно, заживет ли нормально главный инструмент, Рудольф тоже практически не отреагировал. Правда, знакомый доктор мягко намекнул, что норовистая кобыла носила, видимо, подковы на каблуках, на что Рудольф мягко поправил, что у кобыл на подковах не каблуки, а шипы, разгильдяи — конюхи не перековали. На том разговоры и затихли. Но вскоре всем стало не до Юстиниана!

Глава 17

Терра, Эллана.

Рудольф еще успел сухо сообщить доктору, что обсуждать происшедшее в резиденции Протектора Восточной Европы с кем бы то ни было, не рекомендуется, тем более, что и Лански и Грассы могли случайно в следующем году и позабыть включить их клинику в список на щедрые благотворительные пожертвования. Выслушать оправдания и заверения в преданности залепетавшего эскулапа, он не успел, раздался вызов коммфона. Альберт!

— Рудольф, бросай все, я послал к тебе на смену Рождерса, сам немедленно сюда! Немедленно, слышишь!

Ничего не понявший партнер смотрел на погасший экран. Что может быть сейчас важнее, чем погасить возможный скандал, ведь может пострадать честь Аннабель! Но тут вспышкой в мозгу пронеслось — Эллана! Эллана и заговор! Что-то пошло не так!?

Рудольф ринулся к выходу, столкнулся в дверях с бледным, как смерть, Роджерсом, хотел спросить у сына, что произошло, но он опередил его:

— Отец, не здесь! Альберт все объяснит! Что здесь нужно контролировать?

Рудольф быстро разъяснил сыну придуманную легенду о прогулке на лошади, о не справившимся с конем Юстиниане, и полученными им ударами шипастыми подковами. Попросил дождаться конца операции и внушить Юстиниану, что ему лучше придерживаться этой версии, чем отправиться в тюрьму, отбывать срок за попытку изнасилования. Роджерс кивнул, показывая, что все понял и прошел внутрь, а Рудольф сел в ожидающий мобивен и понесся в Ораниенбаум.

У входа его встречал бледный до синевы Норберт.

— Что? — выдохнул Рудольф.

— Пошли в кабинет Альфреда, все там!

В кабинете было тихо. Все уставились на большой экран на стене, куда был выведен сигнал с компа Альфреда.

— «Повторяем, новостей с Элланы нет, связь с планетой прервалась час назад и до сих пор не восстановлена. Пока новости двухчасовой давности: произошла попытка государственного переворота во время празднования так называемого дня Представления Фамилии, традиционной церемонии, когда вся мужская часть правящей фамилии выходит на балкон дворца, к собравшемуся на площади народу. Император говорит речь, люди могут в этот день подавать прошения, обращаясь непосредственно к императору, для чего существуют специальные ящики. Все прошения, поданные в этот день, традиционно рассматриваются только лично членами правящей семьи. Сегодня начало церемонии было омрачено народными выступлениями в поддержку герцогинь Боннэбьен, отправленных императором в ссылку за их поведение.