Сменщики попытались расспросить Флэтта, какова же всё-таки цель, какова миссия их подразделения, а Флэтт попытался объяснить, что в основном это охрана внешнего периметра посадочной зоны. А кто-то другой добавил:

– Мы работаем на ЦРУ.

– Я-то думал, наша задача – военная разведка.

– А мы не разведподразделение. Мы не знаем, кто мы такие.

– Раз я работаю на ЦРУ, тогда где мой зелёный берет? На ЦРУ ведь эти козлы работают. «Зелёные береты».

Наверно, новобранцы ещё не успели протрезветь с прошлой ночи – иначе неясно, как они умудрились пробыть в «Фиолетовом баре» так недолго, но уже напиться.

– Кое-что насчёт тебя, Хьюстон; ты же типа вроде как ковбой, но вот что я насчёт тебя думаю: у тебя есть вкус. Есть чувство стиля.

– Спасибо, дружбан.

– Не, я серьёзно. Без прикола. Я пьяный, но… да ты понял, о чём я.

– Ага. Понял. Понял. Ты к тому, что ты гомик и хочешь мне отсосать.

– Заткнись. Кто пёрнул?

– Ты это о чём? Тут вся страна пропитана вонью.

– Кто сказал, тот и навонял!

– Кто пизданул, тот и газанул!

– Кто унюхал, тот и набздюхал!

Ребят, живущих выше по холму в непосредственной близости от вертолётной площадки, всегда покрывал слой пыли; головы они брили практически наголо, лишь бы не возиться с грязными волосами. Флэтт представил новое пополнение паре парней с посадочной зоны:

– А как их зовут, сами спросите.

– В смысле, обоих?

– Да, мудозвон ты этакий, обоих, обоих.

Ковбой сказал:

– Э, слышь, сам мудозвон!

Повисла пауза. Затем все разразились хохотом, и Ковбой вместе с ними.

Он сказал:

– Ладно. Как тебя звать?

– Кровостокс.

– Гонишь.

– Не-а. Я Кровостокс.

– Правда. У него реально фамилия такая.

– Кровостокс? Ничего се у тебя крутая фамилия, чувак. Самая крутейшая фамилия на белом свете.

– Не настолько крутая, как у этого паренька.

– А у него какая?

– Огневик.

– Огневик?!

– Ага. Джозеф Уилсон Огневик.

– Блин блинский!

– А у него – Кровостокс, – сказал Огневик. – Блин блинский.

– Так что мы дружки-пирожки, – сказал Кровостокс, – вместе зависаем. А как иначе-то?

Вошёл рядовой Гетти – и сел в сторонке.

– Эй, Гетти-спагетти, где твой верный сорок пятый?

– Сержант отобрал, – ответил рядовой Гетти.

– Откуда это у тебя взялся сорок пятый, рядовой Гетти?

– Обменялся.

– Обдристался! Спёр ты его, вот что!

Рядовой Гетти впал в очередной транс, во время которых он притворялся глухим и разговаривал сам с собой:

– Не пойму, почему меня так тянет домой?

– Не обращайте внимания на Гетти-спагетти. Он у нас дурачок. Ку-ку – на голову ушибленный.

Но все, включая Гетти, прервали разговоры, когда в бар вошли трое «кучи-кути». Вся троица пододвинула стулья к столу, села, и один из них громко рыгнул.

Лучше было держать язык за зубами, пока они говорили, но Флэтт, похоже, не удержался и спросил:

– Эй, сержик там уже с горы вернулся?

– Сержик по-прежнему наверху, – сказал чернокожий дикарь. – Вам пока бояться нечего.

Флэтт не затыкался.

– Вот ты индеец, – обратился он к краснокожей «туннельной крысе», как прозвали в армии таких солдат, – а этот вот засранец Хьюстон – так он ковбой.

– Ты что, правда ковбой?

– Но не на родине. Только здесь.

В сторонке рядовой Гетти всё ещё пребывал в трансе: «Я свернул не на ту дорожку. Я свернул не на ту дорожку. Не… на… ту… дорожку…» – твердил эту мысль снова и снова, а больше – ничего.

Двое других просто пили пиво, но чёрный «кути» недобро косился на рядового Гетти:

– Достал его бубнёж. В печёнках сидит уже.

Флэтт сказал:

– Ой, да он же не специально, чтобы тебя побесить!

– Да знаю я, что он не специально. Я его не обижу. По мне что, видно, будто я могу кого-то обидеть?

– Нет.

– Нет? А вот меня что-то так и подмывает кое-кого обидеть.

Перед бункером притормозил ещё один джип. Кто-то из новичков сказал:

– Блин… Лейтенант Перри!

– Сержика с ним нету, так что пошёл он на хуй.

Они дружно принялись хаять лейтенанта на все лады, а он тем временем незаметно просочился внутрь и натянуто улыбнулся, сделав понимающий вид:

– Я бы вам посоветовал прекратить попытки меня наебать, – и бросил солдатам охапку пластмассовых дозаторов с тальком: тальк этот через четыре минуты превращался в слой слизи по всему телу, если посыпать им кожу, однако им пользовались все.

Лейтенант взял себе бутылку «колы» и сел отдельно от остальных, так же, как рядовой Гетти. Время от времени он подливал в горлышко бутылки ром из хромированной фляжки. В какой-то момент лейтенант обернулся ко всем, пытаясь напустить на себя вид человека, умудрённого житейским опытом, ткнул пальцем в Ковбоя и гаркнул:

– Ты! Знаешь ли ты, что такое «действительность»?

– Чего?

– Ответ неверный!

Таков был лейтенант, вот и всё – в основном, когда бывал пьян, а пьян он был почти постоянно; в других же случаях был он такой же молодой и по большей части бестолковый, как и все прочие.

Чуть позже он изрёк, глядя куда-то в пространство:

– Надо будет, выебу хоть старуху с косой. Но ни за что не стану целоваться со своей сестрой.

Ему никто не ответил.

Ковбой сказал:

– Он чё, поехавший, да?

– Какой?

– Поехавший.

– Какой-какой?

– Говорю, поехавший он, совсем чокнулся.

– Вот то-то и оно! В точку, братан! Это же Лейтёха-чокнутый!

Когда Лейтёха-чокнутый поднялся, чтобы уходить, он окинул взглядом сменщиков, в особенности – Фишера, высокого детину с передним зубом, сколотым во время игры в баскетбол, и сказал:

– Пока все не сдохнем, кино не закончится.

И вышел неуклюжей, шаткой походкой.

Потом они ещё какое-то время сидели, мало-помалу вводя новичков в курс дела:

– Так мы работаем на ЦРУ?

– Вы работаете на отдел «Пси».

– А отдел «Пси» работает на ЦРУ?

Один из новичков, Эванс, нализался в стельку и лишь повторял раз за разом одни и те же слова:

– Посмотрим правде в глаза. Посмотрим правде в глаза. Посмотрим правде в глаза…

– Ты хоть понимаешь, что происходит? Остальных из Третьей бригады сейчас живьём с потрохами жрут. Всех остальных из Двадцать пятой дивизии.

– Вообще-то, если кого-то жрут живьём, он же сдохнет.

– Заткнись. Но это верно. Они покойники, а мне бы вот очень не хотелось становиться покойником.

«Фиолетовый бар» был построен из бамбуковых шестов и тростника. Пол устилал слой чего-то типа соломы. Под ним – голая земля. Стен у заведения не имелось, только занавески из висюлек, разрисованные всевозможными линялыми картинками из жизни тропического леса – пальмами и горными хребтами. Когда на городок обрушивались ливни, бар защищала от затопления вырытая с