Лорд Еханссон скривился, словно хватил уксуса.

– Это значит, снова увязнем в спорах?

Сэр Леннартссон пробормотал:

– Несмотря на то что репутации графа Тельрамунда нанесен тяжелый удар… подчеркиваю, тяжелый!.. Но это не смертельный удар, и я, как ни оглядываюсь, равного соперника не вижу.

– А если граф Андерссон?

– Который склонился перед ним и впереди него побежал расправляться с язычниками, которым мы передали столько денег и оружия?

Сэр Валстром огрызнулся:

– Вы хотели другого кандидата?

– Погодите, – сказал сэр Леннартссон с досадой. – Мы еще не знаем, удастся ли избавиться от этого святоши, а вы уже пируете на его троне! Разве не видите, что колокола звонят в честь побед этого чужака, простой народ его боготворит за справедливые суды…

– Мне он тоже как кость в горле, – шепнул сэр Валстром. – Но что мы можем? На его стороне все воины, все священники, а также, черт бы ее побрал, справедливость, как они это называют!

– Нет людей без слабостей, – сказал сэр Леннартссон тихо, – нет без уязвимых мест.

– А какие у него?

– Пока не знаю, – ответил Леннартссон, – но выглядит он настолько безупречным, что уже этого достаточно для моей ненависти.

– Безупречных людей нет.

– Я не сказал, что он безупречен, – напомнил Леннартссон. – Я сказал, что выглядит…

Сэр Валстром улыбнулся.

– Тогда давайте искать.

– Давайте.

– В поединках, как уже понятно, ему равных нет…

– Да, пример графа Тельрамунда остановит любого… А что насчет пьянства, прелюбодейства?

– В пьянстве не замечен, хотя у герцога Готвальда полный подвал с бочками прекрасного вина. Ему приносили даже в его личные покои.

– И?

– Слуги говорят, вино осталось нетронутым.

– Ну что за дурак… а что насчет прелюбодеяния?

– Тоже нет… Хотя, как мне кажется.

– Ну-ну!

Сэр Еханссон покачал головой.

– Нет, он все так же верен своей Эльзе, однако она столь чиста и невинна, что он, если мужчина, должен обязательно восхотеть чего-то острого, пьянящего, жаркого, жгучего!..

Сэр Леннартссон встрепенулся.

– Кого вы имеете в виду?

– Пока никого, я только о возможности. Давайте прикинем, кого ему можно ухитриться подсунуть…

Сэр Валстром почесал лоб.

– Не представляю.

– Да ладно вам! Как будто сами не развлекались на стороне!

Сэр Валстром хмыкнул.

– Самые искусные женщины, да будет вам известно, в борделях. Но этот Лоенгрин распорядился их закрыть, а всех там работающих – выгнать из Брабанта. Да и вообще…

– Что?

– Мне кажется, – сказал он с сомнением, – он не клюнет на падшую женщину. Он их просто не замечает. Ему нужна только благородная и утонченная леди… Но я не могу припомнить ни одной, что могла бы совратить его. Да и что это нам даст?

Леннартссон сказал горячим шепотом:

– Как что? Во-первых, это поссорит его с Эльзой. Во-вторых, он потеряет репутацию некоего ангела, что спустился на нашу грешную землю и начал здесь убирать за нами дерьмо.

Сэр Валстром вдруг сказал медленно:

– Постойте-постойте… А леди Ортруда… она здесь с какой целью? Только ли чтобы заверить нового герцога в верности графа Тельрамунда?

Сэр Леннартссон пробормотал:

– Не знаю, как-то не думал. Но сейчас, когда вы такое вот сказали, я тоже начинаю сомневаться, что у нее нет каких-то иных планов.

Еханссон похлопал по седлу, на что его конь не обратил ни малейшего внимания.

– Лорды, не отвлекайтесь. Какие бы планы ни были у Ортруды, она нам не помеха, кроме того, она настолько сильный игрок, что нечего и думать, чтобы ее использовать как-то по-своему. Тут скорее она сама нас… ха-ха!.. как бы не попользовала. Возможно, жена графа раньше нас начала осуществлять то, что мы придумали только что. Но нам не стоит надеяться, что она все решит за нас. Мы должны разработать свой план.

– Что насчет леди Маделлы?

– А это кто?

– Дочь барона Баумстигера.

Леннартссон сдвинул плечами.

– Честно говоря, я ее даже не помню. Какая-то серая мышка?

– Совсем напротив. В прошлом году это был тугой бутон розы, а сейчас расцвела всем на диво.

– И что? Красивых в Брабанте много.

– Самое главное, она сразу же, пользуясь слабым характером отца и попустительством матери, пошла… как бы сказать поточнее, развлекаться. Она ухитрилась, судя по достаточно достоверным слухам, побывать в постели своего дяди, брата, а кроме того, в ее постели отметились все соседи.

Сэр Валстром пробормотал с отвращением:

– Просто чудовище какое-то.

Сэр Леннартссон перекрестился.

– Не иначе как дьявол сумел подобрать к ней ключи. Она весьма разнузданна и неутомима в плотских утехах. И уже сумела совратить, как я сказал, соседей и даже родню…

Сэр Еханссон поплевал через плечо и скрестил пальцы.

– Гнусное кровосмесительство? За это им всем вечно гореть в аду!

– Они знают, – заверил сэр Леннартссон. – Но то ли, несмотря даже на такое, не удержались на стезе добродетели, то ли мощь ее похоти велика… согласны?

– Надо бы пригласить, – пробормотал сэр Валстром. – Но она еще молода, одну не отпустят, значит, с родителями или старшими родственниками… Но они, как вы говорите… гм…

– Можно пригласить с тетушками, – предложил Еханссон. – Не знаю, что у них за нравы, но нам не их добродетели нужны, а чтоб Маделлу привезти и столкнуть с этим чужаком, что так задирает нос и похваляется своей целомудренностью.

– Да он вроде не похваляется, – заметил Леннартссон объективно.

– Все равно похваляется! – раздраженно возразил сэр Еханссон.

– Одним своим существованием, – согласился сэр Валстром.

– Чья она сейчас любовница?

– Да какая разница?..

Большая часть рыцарей отстали по дороге, направившись в свои владения, но все равно в замок Анвер прибыло вдвое больше, чем выехало из-под арки ворот.

Лоенгрин оставил коня в руках конюхов, в его покоях слуги помогли снять доспехи, а затем пропотевшую рубаху, молодые женщины живо натаскали в большую медную бадью воды, содрали с молодого рыцаря остатки одежды и, усадив в теплую воду, мыли и терли его тело, удивляясь огромным мышцам, выпуклым, как корни столетнего дуба, и таким же твердым на ощупь.