Он смотрел на Мрака, лицо волхва дергалось, повторяя вседвижения оборотня. Казалось, у него даже руки начали вспухать от невидимыхверевок.

Таргитай молча швырял в огонь хворост. Пламя высвечивалозаросли черного папоротника на краю поляны. Там двигались тени, узорные листьяшевелились в потоке теплого воздуха, что накатывал волнами от костра. СколькоТрагитай ни всматривался, созревающих бутонов не видел.

— Светает, — сказал Олег с надеждой.

Таргитай всмотрелся до боли в глазах, покачал головой. Совсех сторон не умолкал злобный вой, рычание. Но даже рычание было не звериное,а… дозвериное, что ли? Как если бы жаба стала с лося ростом, а ящерка доросладо бера. Рычание какое-то болотное, подземное!

— Светает, — повторил Олег.

Таргитай посмотрел наверх, ответил тяжело:

— Нет еще… Потерпи, Олег. Мрак как-то терпит.

— Его корчит, суставы трещат! Боюсь за него.

Он сам принялся швырять в огонь хворост, разряжая злость.Тьма отступала, яркое пламя высвечивало стволы деревьев. Голоса стали глуше.Наконец Таргитай прислушался, сказал торопливо:

— Рискнем ослабить путы… Только не все сразу! Сперва наногах, а руки пусть связаны. И горло!.. В самом деле светает.

Олег с недоверием посмотрел в черное небо. Звезды сияли, каки прежде. Зато менялись голоса нечисти, слышались нотки злости, разочарования.Перетянутые ремнями ноги Мрака распухли безобразно. Чуть не плача, Олег струдом распустил узлы, сбросил ремни — Чур бы их побрал! — начал оттиратьноги, щипать, шлепать, разгоняя застоявшуюся кровь. Опухшие места принялисинюшный оттенок. Еще немного, подумал Олег в страхе, Мрак остался бы без ног!

Мрак стонал сквозь стиснутые зубы, тряс головой. Таргитайприслушался, отстранил Олега, его железный нож легко взрезал лыко, которымстянули руки.

— Теперь можно! Отступают.

Небо медленно серело, в ветвях начали перекликаться ранниепташки. Мрак тяжело перевалился на живот, попытался подняться, но рукиподломились, он рухнул лицом вниз.

— Трудно быть человеком, — сказал вдруг Олег.

Таргитай даже не стал напрягать мозги, пытаясь понятьволхва. Пока тот занимался Мраком, Таргитай сгреб остатки хвороста, вколотил покраям костра колья, повесил на перекладине котел. Когда Мрак с помощью Олегадоковылял до костра, в котле аппетитно булькало, запахи расползались по всейполяне.

Мрак потянул носом, сказал устало:

— Тарх, тебя надо беречь… У тебя дар!

— К песням?

— Что песни! Такого повара жаль потерять.

Олег огляделся, вытягивая шею, бросил взгляд за дальниедеревья, предположил:

— Считаешь, приходили за ним?

Мрак подумал, сказал с некоторым колебанием:

— Полагаешь, стоит отдать Тарха? Чтобы нас оставили впокое?

— Почему нет? А мы тем временем оборвем всепапоротники.

Мрак вытащил ложку, поболтал в котле, зачерпнул:

— Далеко глядишь, волхв!

— Цвет и все прочее унесем, — продолжалОлег, — а наш Тарх…

— Ну-ну! Останется у них поваром?

— Он им такого наварит! Все передохнут, а он догонитнас.

Таргитай переводил взгляд с одного серьезного лица надругое, еще более серьезное, возмутился:

— Кто судит по запаху? Отведайте! Может быть, самизадерете копыта.

Мрак вытащил ложку, зачерпнул по самому краю, подул в жидкуюкашицу, отхлебнул. Запасливый волхв ухитрился сохранить узелок с зернами, ноТаргитай, который ничего не хранил, зато многое замечал, сварил наваристуюкашу, пока Олег возился с оборотнем. Посмеиваясь, Мрак с непроницаемым видомчерпнул снова, зачерпнул еще. Проголодавшийся за ночь Олег зачерпнул изглубины, хапанул полным ртом, замер, глаза его стали выпученными, как умолодого упыря. Лицо стало цвета солнечного заката, уши засветились так, что отних можно было зажигать бересту. Пересилив себя, с трудом проглотил, сказалхрипло:

— Ох, и дуб же…

Таргитай, ничего не заметив, зачерпнул полную ложку,отправил в рот. Точно так же вспыхнул, раздулся, прожигая волхва убийственнымвзглядом. С усилием проглотил, ответил сиплым голосом:

— Дуб, да еще зеленый…

Мрак нагло посмеивался, хватал кашу по краям котелка, тамостывала быстрее. Изгои сидели, сжимая пустые ложки, не решаясь шелохнутьобожженными языками, что уже еле помещались во рту. Насытившись, Мрак сказалдовольно:

— Спасибо, Таргитай! Молодец, что упыренка тоже в котелбросил. Все-таки мясо, хоть и лягушачье. Обед не обед, ежели без мяса.

Таргитай побледнел, уронил ложку. Олег, выпучив глаза,медленно вытаскивал на ложке жалкие косточки. То ли летучий кожан шлепнулся,ослепленный костром, то ли древесная лягушка свалилась с ветки в котел, но Мракгромко нахваливал, мол, голодному и жук — мясо, а здесь целый упырь! Хоть имягкий.

Олег вспискнул, как полузадушенный поросенок, опрометьюбросился в кусты. Там затрещало, словно Горыня спустился с гор и крушилдеревья.

— Нечисть разбежится точно! — заметил Мрак,прислушиваясь с довольным видом.

— Мог бы и промолчать, — сказал Таргитайобидчиво. — Я ж не нарочно!

— Да? Гм, я о тебе думал лучше.

Из котелка все еще вкусно пахло кашей. Мрак покачал головой,снова запустил ложку.

— Все-таки ты дурень, Тарх. Иногда думал, что у тебя начас ума не стало, а навек в дурни попал, ан нет! Не понимаешь, что боги велелиесть все, кроме себе подобных, да и то с оговоркой: в бою и на охоте врага естьможно. Это уж мы сами придумываем: то нельзя, это не нужно, а это лишь поособым дням… Зажрались! Хвост за мясо не считаем… Кликни волхва. Не хочет есть,пойдет голодным.

— Куда?

— За одолень-травой, куда еще? — удивился Мрак.

В этот день измучились еще больше, ибо Мрак таскал по всемколдобинам. Олег обмолвился, что одолень-трава любит укромные места. Мрак тутже велел растаскивать буреломы, убирать валежины, раздвигать камни.

Изгои роптали, но Мрак был свиреп, неумолим. Сегодня —последний день, заявил он резко. Именно в эту ночь расцветает папоротник, обэтом знает весь Лес. Нужно сорвать Цвет и сразу уходить. Два дня уже сидят вЛесу, больше им делать здесь нечего…

В Лесу часто мелькали призрачные тени. Олег вздрагивал,оглядывался. Таргитай, более толстокожий, заметил только, что исчезли певчиепташки, у которых перенимал трели и коленца, а еще пропали муравьи, которымбросал на их коричневые кучи больших жуков, жаб, ящериц.