Она ехала на мыс в глубоком раздумье, а добравшись до места и оглядевшись в доме, припомнила, как ездила сюда с Финном, но потом распахнула ставни и прогнала прочь все мысли о нем.

Днем она сходила на рынок, купила еду и цветы. Цветы расставила по всему дому. Потом долго гуляла по берегу в полном согласии с собой. Финн пугал ее тем, что, если не добьется от нее всего, чего хочет, он ее бросит и она до конца дней останется одна. Она же, наоборот, с открытой душой встретила свое уединение и сейчас искренне им наслаждалась. На прогулку Хоуп брала с собой камеру и ни минуты не испытывала ни скуки, не уныния — только радость, покой и умиротворение.

Она повидалась со старыми друзьями и побывала на пикнике по случаю Дня независимости. Она продолжала каждое утро медитировать и заниматься йогой. В середине июля ей позвонил Роберт Бартлетт, и Хоуп ему несказанно обрадовалась. Она уже три недели находилась на море, и первый шок от новой встречи с Америкой у нее уже прошел. По вечерам она нередко надевала сари. Это помогало ей вспомнить ашрам, и стоило ей одеться по-индийски, как на нее тут же снисходило умиротворение. И каждое утро она шла на пляж и занималась йогой.

– Ну, как вам на родине? — спросил Роберт.

– Чудно’ как-то, — призналась Хоуп, и оба рассмеялись.

– Мне тоже, — согласился он. — То и дело удивляюсь, почему люди здесь не носят ирландских башмаков.

– Со мной то же самое, — улыбнулась Хоуп. — Все высматриваю женщин в сари и монахов. — Ей нравилось с ним говорить. Он больше не вызывал у нее тяжелых воспоминаний. Теперь это был просто добрый друг, и Хоуп пригласила его с дочерьми навестить ее в ближайший уик-энд. Они собирались прийти под парусом со своего острова, и Хоуп подсказала, где удобнее встать на якорь. Она заберет их в гавани и привезет к себе на обед.

В день, когда семейство Бартлетт пришло на парусной яхте с Мартас-Вайнъярда, стояла ясная, солнечная погода. Хоуп с улыбкой смотрела, как девушки босиком сходят на причал. Обе несли босоножки в руках, Роберт же опекал их не хуже наседки, чем очень насмешил Хоуп. Все напоминал про крем от солнца да про шляпы, а потом велел обуться.

– Пап! — возмутилась старшая, и тогда он представил их Хоуп. Аманда и Брендан. Очень красивые девочки, обе — вылитые отец.

От дома гости пришли в восторг. Здесь все дышало покоем и душевным теплом. Вечером все четверо отправились гулять по берегу. Девушки убежали вперед, а Хоуп с Робертом шли следом.

– Славные у вас девочки, — сказала Хоуп.

– Они у меня молодцы, — откликнулся гордый отец. Зная, что Хоуп потеряла дочь примерно такого же возраста, он боялся, ей будет не слишком приятно их общество, но Хоуп сказала, что, напротив, оно навеяло ей счастливые воспоминания. Роберт заметил, что она производит впечатление совсем другого человека и нисколько не похожа на ту запуганную жертву, которую он семь месяцев назад выручал из сарая на окраине Блессингтона. Тогда Роберт показался ей настоящим спасителем. И он был так добр, так гостеприимен, пригласил в свой дом.

– Вы быстро пришли в себя, мне на это понадобилось куда больше времени, — похвалил он, восхищенный тем, как Хоуп перенесла все пережитое.

– Это все Индия, — откликнулась она. Перед ним была свободная женщина. Наконец они повернули назад и побрели к дому. Роберту пришла в голову идея:

– А не хотите с нами пройтись под парусом? Можете, если есть желание, погостить у нас несколько дней. — Хоуп раздумывала недолго. Дел у нее не было, а прокатиться на яхте будет занятно. К ночи они уже будут на острове. А обратно она сможет вернуться на пароме.

– Вы уверены? — деликатно уточнила она. Ей не хотелось стеснять людей. Со слов Роберта, она знала, как он дорожит каждой минутой, проведенной с детьми, особенно теперь, когда большую часть года они учатся в колледже. Он без конца жаловался, что очень без них скучает. Но сейчас он настаивал на своем приглашении, и девочки к нему присоединились. Пообещали, что будет весело.

Роберт помог ей закрыть дом. Она сложила вещи в сумку и перед уходом поставила дом на сигнализацию. На ее машине добрались до гавани, где Хоуп оставила машину на стоянке. Ей нравилось быть в компании Бартлеттов. Она будто была в семье. Теперь одиночество ее не тревожило, она к нему привыкла. Но, в точности следуя наставлениям своего свамиджи, она протянула руки навстречу новым людям, и неожиданно их общество стало для нее бесценным даром.

Хоуп помогала девушкам ставить паруса, а когда яхта медленно отошла от берега, она встала рядом с Робертом. Почему то подумалось о Финне, о том, как он рисовал ей мрачные картины близкого одиночества, если она не останется с ним. Выходило, что сейчас она уже должна была изнывать от тоски. Тут Хоуп взглянула на Роберта, он улыбнулся и обнял ее за плечи, и она не удивилась.

– Все в порядке? — спросил он, она опять подивилась доброте этих глаз, так поразившей ее в их первую встречу в Дублине, и с улыбкой кивнула.

– Все хорошо, — ответила она. — Даже замечательно. Спасибо, что взяли меня с собой! — Он, как и Хоуп, обратил внимание, как чудесно они ладят. Яхта неспешно продвигалась к острову, и девочки весело болтали с гостьей. Солнце уже заходило, когда Роберт вдвоем с Амандой спускал паруса. Хоуп с Брендан сошли вниз, чтобы приготовить еду. В такие мгновения хочется, чтобы время остановилось, и, когда все опять собрались на палубе, Хоуп сделала несколько снимков девушек. Потом она напечатает фотографии. Роберта она тоже сфотографировала — в профиль, на фоне парусов, с растрепавшимися на ветру волосами. Тогда он молча потянулся к ней и взял за руку. С того момента, как он нашел ее в том сарае, Хоуп проделала очень и очень длинный путь. Он посмотрел ей в глаза, она улыбнулась, и стало ясно, что учитель был прав: все ее раны зажили.

– Спасибо! — прошептала она, Роберт с улыбкой кивнул, и оба повернулись к девочкам. Те смеялись какой то шутке, да так заразительно, что расхохотались и Роберт с Хоуп. Всем было хорошо. Чудесный день, дивный вечер, милые люди, благословенный миг и ощущение возрождения к жизни.