– Вот дрянь! — выкрикнул Финн и швырнул трубку, тем самым облегчив ей прощание.

Поздно вечером Роберт отвез Хоуп в аэропорт, и она снова благодарила его за все, что он для нее сделал, и за то, что дал ей приют, и за все его мудрые советы.

– Очень рад был познакомиться с вами, Хоуп, — ответил тот, излучая доброжелательность. Он оказался достойным человеком и надежным другом. Он не мог забыть, в каком виде нашел ее тогда в углу сарая, а Хоуп не могла забыть понимающего взгляда его зеленых глаз. — Надеюсь, еще увидимся. Может, как нибудь в Нью-Йорке пересечемся. Как долго вы рассчитываете пробыть в Индии?

– Пока не приду в себя. В прошлый раз мне на это потребовалось полгода. Пока не знаю, как пойдет теперь. Может, быстрее, а может, дольше. — Спроси ее сейчас — она бы вообще не стала возвращаться. И не захотела бы увидеть Ирландии. Никогда! Она боялась, теперь ее годами будут мучить кошмары.

– Думаю, у вас все будет в порядке. — Роберт видел, что и за два прошедших дня Хоуп заметно успокоилась. И вместо уничтоженной женщины, какую он видел два дня назад, перед ним оживала прежняя, настоящая Хоуп. Она оказалась сильнее, чем сама могла предположить, на ее долю выпадали испытания потяжелее. Влюбиться в социопата — это тяжелый опыт для человека, сумевшего выйти живым из всех передряг. А самое худшее и опасное в социопатах то, что внешне они производят впечатление абсолютно нормальных людей и временами изображают такие страдания, что ты невольно протягиваешь им руку помощи — тут то они и утягивают тебя в болото и постепенно топят в трясине. Их инстинкт убийцы неискореним. Роберт был рад, что Хоуп уезжает за тридевять земель, тем более что она так красочно расписывала эти места, просто рай земной. Хорошо, если для нее так и будет.

У стойки регистрации они обнялись на прощание, дальше Хоуп пошла одна, неся на плече небольшую сумку с одеждой, купленной для нее Робертом.

– Берегите себя, Хоуп! — крикнул он ей вслед, невольно вспоминая, как провожал дочек в летний лагерь.

Она еще раз махнула ему рукой, и он направился к автостоянке, уверенный, что у нее все будет хорошо. В этой маленькой женщине был стержень, внутренний свет, который не под силу загасить даже таким чудовищам, как Финн О’Нил.

Роберт уже вернулся домой и, удобно расположившись перед камином, размышлял о Хоуп и о собственном печальном опыте, когда самолет набрал высоту и взял курс на Нью-Дели. Хоуп закрыла глаза, откинулась на спинку кресла и стала благодарить господа за то, что осталась жива. Интересно, как скоро она сможет избавиться от своей любви к Финну. Ответа на этот вопрос у нее пока не было. Когда раздали прессу, Хоуп развернула газету и увидела дату. Сегодня ровно год, как она познакомилась с Финном. Все началось год назад. И вот уже закончилось. В этом была какая то неопровержимая завершенность. Безвозвратность. Совместная жизнь с Финном осталась позади. Сначала прекрасная, в конце — ужасная. Самолет прорвался сквозь толщу дублинских облаков, и взору Хоуп открылся бархат ночного неба, усеянный звездами. Она смотрела на звезды и как никогда ясно понимала: как бы больно ей ни было, как бы ни кровоточили раны в ее душе, душа эта снова вернулась в тело, и в один прекрасный день она полностью исцелится.

Хоуп радостно наблюдала суету, царившую в делийском аэропорту. Она любовалась женщинами в столь любимых ею сари. Шум и гам, пряные запахи и яркие наряды — этот другой мир был ей сейчас необходим. Чем дальше от Ирландии, тем лучше.

Секретарша Роберта заранее заказала для нее машину с водителем, и трехчасовое путешествие до Ришикеша прошло в комфорте. А потом она еще какое то время добиралась по проселку до ашрама, где когда то провела полгода. Это было все равно что вернуться домой. Хоуп просила выделить ей отдельную комнату. И еще чтобы ей уделили время духовные наставники-свамиджи и монахи, с тем чтобы она продолжила свои духовные искания. Ашрам Шивананды был священным местом.

При виде реки Ганг и подножия Гималаев, где, будто птица в гнезде, мирно располагался ашрам, у нее в душе все запело. В тот же миг, как нога ее коснулась земли, Хоуп почувствовала, как отступает и теряется в тумане все, что случилось за последний год. В прошлый раз она была здесь в состоянии душевного смятения после смерти Мими и развода. Теперь ее иссушило все, что случилось в Ирландии. А ведь там, в Дублине, она думала, что ей никогда уже не собрать воедино осколки своей души. Но стоило ей войти в ашрам, как все внешнее, наносное словно осталось позади, и ярким факелом засветилось ее естество, ожившее и незапятнанное. Правильно она сделала, что приехала сюда.

По дороге к ашраму она миновала древние храмы, от одного вида которых душа Хоуп оживала и наполнялась силой. В тот вечер, чтобы очиститься, она постилась, на рассвете занималась йогой, а потом, стоя на берегу реки, приказала своему сердцу отпустить Финна. И отправила его вниз по священной реке Ганг вместе со своими молитвами и любовью. Она отпустила Финна. А назавтра отпустила и Пола, и ее больше не страшило одиночество.

Каждое утро, после медитации и йоги, она виделась со своим обожаемым наставником. Поднималась до зари, а когда жаловалась учителю на свое разбитое сердце, тот лишь посмеивался. Он уверял, что это даровано ей свыше и она теперь станет сильнее. И Хоуп знала, он говорит правду, и верила ему. Она проводила с ним столько времени, сколько он позволял, и все не могла насытиться его мудростью.

– Учитель, мужчина, которого я любила, оказался бесчестен, — однажды сказала она. Все то утро она думала о Финне. Был уже январь. Позади остались христианские праздники, которые в этом году прошли для нее совсем незаметно. Хоуп была рада, что не обязана их отмечать. Хорошо, что наступил январь. Уже месяц, как она в ашраме.

– Если он был бесчестен, то для тебя это великий урок, — ответил свамиджи после долгого раздумья. — Всякий раз, как наши возлюбленные наносят нам раны, мы оказываемся лучше, чем были. Они делают нас сильнее, а когда простишь, то и раны твои заживут. — Но ее раны пока болели, и горечь в душе оставалась. Где то в потаенном уголке сердца еще теплилась любовь. Труднее всего оказалось предать забвению сладостные воспоминания первых дней, ведь все ее усилия были направлены на то, чтобы изгнать из памяти боль. — Ты должна благодарить его за причиненные страдания, благодарить глубоко и искренне. Он преподнес тебе неоценимый дар, — посоветовал свамиджи. Хоуп было нелегко взглянуть на вещи под таким углом, но со временем она научится.

И еще она много думала о Поле. Ей не хватало его, не хватало возможности позвонить и поговорить с ним обо всем. Он всегда присутствовал в ее мыслях, в ее памяти, где то там, в прошлом, вместе с их девочкой, о которой она уже давно вспоминала с нежностью. Боль потери ушла.

Хоуп ходила гулять в горы. Теперь она медитировала по два раза в день. Молилась вместе с монахами и другими гостями ашрама. Подошел к концу февраль, и у нее уже было так спокойно на душе, как никогда прежде. Не имея никаких контактов с внешним миром, она прекрасно без этого мира обходилась.