Когда погибла Ляля и разразился скандал, а некто истратил немалые деньги на подкуп газетчиков, поездка перестала казаться столь неприятной. Сейчас находиться в Белогорске куда тяжелее.

Три дня назад Потапыч пригласил меня и прямо спросил, еду или нет. Уточнил:

– Как скажешь, так и будет.

И я сказала «да», точно и однозначно. Еду, если Семка согласен. Хромов кивнул… Попросил вбить нам в головы хотя бы азы арьянского наречия. Пусть мы не пси и для нас полное обучение ускоренным способом невозможно, но в общих чертах правила речи и простейший набор слов мы освоили, а потому на следующий день поутру страдали головной болью семейно, сочувствуя друг другу. Но явилась Элен, и мы осознали: нам было не так уж плохо. Она пришла строгая и важная, щелкнула пальцами по новенькой чековой книжке:

– Пошли проматывать!

– У меня все есть, кроме тишины, – прошептала я. – Голова болит, понимаешь?

– У меня тоже. Болит, и еще как! Я слово дала, что изведу миллион, надо прикинуть скорость расхода, – прищурилась дочь Соболева.

Сперва я хотела предложить ей чай и тем отсрочить поездку, в голове было слишком кисельно и мутно… Но Семка поморщился, снял с глаз примочку на травах и нехотя побрел искать куртку. При этом он успел сделать страшные глаза и жестом предостерег меня, чтобы не смела спорить! Я очнулась и бегом побежала собираться. Если Элен, постоянно переживающую из-за своего проклятущего миллиона, усадить за стол и оставить без дела ждать чай, она немедленно добудет из сумочки очередной только что купленный и временно любимый льежский револьвер (или иное оружие, способное там поместиться) и начнет его разбирать, звучно клацая всякими защелками-пружинками и дробно цокая патронами, заодно без умолку, с наслаждением излагая преимущества и недостатки указанного типа вооружения. Наблюдать весь процесс разборки и сборки от начала до конца тяжело. Но куда хуже иное: зарядив оружие, Элен наверняка пожелает хоть пару раз выстрелить по мишени, и тогда моя голова взорвется невыносимой болью и мы опять поссоримся… Нет уж, я не люблю оружие. А выросшая в избушке охотника Элен, увы, без ума от всего стреляющего. Предпочитает ружья, но в условиях города носить их с собой не принято… В магазинах и кафе Элен, надо признать, даже дамский крохотный револьвер из сумочки не достает, значит, ехать за покупками – не худший выбор из возможных планов дня. Я вернулась одетая для выхода, Элен кивнула и бодро застучала каблучками, перечисляя важные приобретения и угрожая все купить и без нас, если мы попытаемся улизнуть с полдороги. То, что происходило до самого вечера, я вспоминать не желаю, это было ужасно. Элен смерчем носилась по нашей самой дорогой торговой улице, ругалась, щелкала по своей чековой книжке напоказ и прямо перед фотографами. Откуда взялись эти – не знаю. Возможно, они все маги и выросли из-под земли… Хотя маги так не умеют, кажется. Современные.

Вечером мы ехали домой в сопровождении наемного автомобиля, забитого покупками под крышу. Элен сосредоточенно скрипела пером и посвистывала – уже усвоила полезный предрассудок: кто свистит, у того денег становится меньше.

Мы молча сочувствовали Соболевой, из последних сил превозмогающей отчаяние. Покупала она уверенно, не глядя на цены. Но фамильная практичность, но воспитание в лесу, где у человека складываются твердые представления о важном и ценном в жизни, но презрение к тем, кто подобен гнусу и норовит присосаться к кошелю любой ценой…

– Три тысячи, – мрачно, со всхлипом подвела итог Элен. – Я погибла. Таким методом расход миллиона затянется на годы!

– Купи себе бриллианты, – посоветовал Семка.

– На них цена растет уже который сезон, как и на золото, это обычное дело в кризис, – отмахнулась выросшая в лесу дикарка, вгоняя нас в немоту. – Куплю – прибыль получу. Уже все проверено.

– А ты их потеряй!

– Найдут, – еще мрачнее буркнула Элен. – Вы что, моего батюшку не знаете? Потеряешь тут, под надзором родительским. Вон, извозчик за нами едет, это охрана моя. Тайная.

Элен ссутулилась и грустно поглядела на Хромова:

– Надо искать новые способы. Я глупа, никак не выберу верный путь. Как же их промотать-то поскорее? Решила я имение де Лотьэров выкупить, для Шарля в подарок. Думала, дорого встанет. Тьфу, а не деньги – захолустье франконское этот особняк Сен-Дюпр… Семнадцать тысяч, да и то – до торга и с ремонтом. Съездила к Бахшилло, он обещал управляющего подобрать, по винограду умного, но из своего народа, южного. Такой приметен, во Франконии воровать не станет, позоря на чужбине честь соплеменников.

– Ты промотать хочешь или, наоборот, прирастить? – снова не поняла я.

– Не желаю ворам потакать! – вскинулась Элен. – Надобно изыскать нечто, похожее на болото: дело, в котором деньги тонут и тонут, и сколько их ни добавь, прорву не наполнить, даже и без воровства. Я найду годное болото и утоплю свой миллион. Я слово дала.

Вечером она немного приободрилась, даже познакомила нас со своим компаньоном по делу, приобретенному не ради денег, а для души, на двоих с братом Илюшкой. Они в лесу выросли, первые дни в столице Илюха без остановок таскал сестру по всем оружейным лавкам. Вдвоем они и вздыхали, и глазели. Примерялись снова и снова к оружию, серьезно обсуждая наилучшие варианты вооружения для охоты на белок или похода на более серьезного зверя. Купили совместно с десяток стволов, выведали, что живет на окраине превосходнейший мастер, переехавший из Белолесского уезда. Там дорогое оружие спроса не имело, здесь же для начала дела не хватило человеку связей и средств, вот и перебивается он, бедолага, случайными приработками. Точнее, перебивался – теперь на Элен работает…

К ночи неизбежное все же состоялось: Элен впала в расстройство, добыла из сумочки револьвер и стреляла на заднем дворе усадьбы фон Гессов до позднего вечера, пока была видна мишень. Увы, она еще и меня учила, запрещая пользоваться удачей, поскольку глаз и рука важнее и надежнее. За ужином подарила ореховую шкатулку с очередным дивным льежским револьвером. Уже выведала: эту марку предпочитает Шарль…

– Маги, Рена, ненадежны, – строго напутствовала меня Элен. – Даже самые лучшие, как Шарль. А ну против твоего Семена злодейство замыслят? Заряжать вот так, удобнейшая модель, легкая и кучность по пристрелке преизрядная. Я сама проверяла.

– Элен, я однажды стреляла в человека, то есть мимо человека, и я не думаю, что снова решусь. Страшно это.

– Глупости. Без оружия на крупного зверя напороться – вот уж впрямь страх и ужас… Только люди, они зверя куда пострашнее. Бери, не спорь. Авось не пригодится.

Револьвер был весомым, фарза в нем не находила ни единого изъяна, дающего удаче или неудаче поле для вмешательства: осечка, сбитый прицел и иные глупости исключались. Я задумалась: насколько он сам – случайность? Со мной ведь всякое бывает, порой ниточки плетутся невнятные и тонкие, а на поверку они оказываются важнее всех иных. Так или иначе, я приняла подарок и везу его с собой, в сумочке. Точнее, футляр-то в багаже… Ходить с оружием мне неприятно, я себя ощущаю настороженной и недоброй. Семке пожаловалась, он выслушал и похвалил Элен: правильное настроение, покоя нам эта поездка не обещает, зачем же себя обманывать?