Коснулась губами прохладного плеча Георгия. Тихонькоподышала, согревая его. Послышался смешок:

– Давай укроемся, а?

– Давай, – пробормотала Тина. – Только ты не двигайся.

– Привет! А как же укрываться?

– Ты укроешь меня, – шепнула вкрадчиво. – А если хочешь, ятебя.

– Хочу. Давай! – Он резко перевернулся на спину, увлекая ееза собой.

Тина, задыхаясь, взглянула в его запрокинутое лицо и ещеуспела подумать, что кондиционер, наверное, кто-то сразу выключил…

– Неужели снова мерзнешь? – раздался его голос, и Тинаоткрыла глаза, удивившись сумраку, воцарившемуся вокруг.

– Нет, а что?

– Ты дрожишь.

– Это я смеюсь. А может, и плачу, сама не знаю.

– Почему?!

– От счастья.

Он промолчал, лишь крепче прижал ее к себе. Потом сказал:

– Да. Понимаю. У меня даже в глазах потемнело.

– У меня тоже, – сообщила Тина. – Наверное, уже вечер.

Георгий, извернувшись, поднес к глазам ее запястье, взглянулна часы – единственную оставшуюся на ней «одежду»:

– Действительно – вечер. Уже десять. Герои, спасителиОтечества… хороши же мы с тобой! Пожалуй, сегодня никакого переезда не будет.Ты как на это смотришь? Или все-таки начнем собираться?

– Нет, нет, нет! – Тина энергично заелозила головой поковру. Было страшно подумать, что сейчас придется вставать, идти под душ,одеваться – тем более собирать вещи, вызывать машину и куда-то ехать, накакую-то виллу! Приятель Георгия, как выяснилось, служивший в консульстве, апотому человек информированный и с большими возможностями, указал место, гдеименно остановится Голуб на время своего визита в Сен-Дени. Кроме того, онвручил Георгию ключи от виллы, находящейся в километре от резиденцииприамурского губернатора. Срок найма начинался с сегодняшнего дня, и Георгий планировалпереночевать уже там, на побережье, но отнюдь не на этом серовато-голубомковре…

Нет, какая уж там вилла, если у них не было времени даже докровати дойти! Сначала-то Георгий сидел в кресле, держа Тину на коленях, ипытался понять, почему она вдруг появилась в ресторане «Пассажа» в такомстранном виде. И еще он пытался убедить ее: пережитый страх, опасности, угрозасмерти, висевшая над ней в течение нескольких месяцев, сыграли с ней плохуюшутку. Пикантная брюнеточка, подсевшая к нему в баре, где он только чторасстался со своим информатором, была обычной проституткой, предложившей ему,Георгию, свои услуги. Он отказался, но девушка так огорчилась, что в утешениепришлось заказать ей выпивку. Тогда девушка – кстати, ее имя Дениз, а вовсеникакая не Зоя, и вообще она француженка! – начала рассказывать о своей жизни,разоткровенничалась: мол, каждый раз, подходя к красивому молодому мужчине,надеется, что он влюбится в нее, возможно, женится… Георгий ничем не мог ейпомочь, но прервать – казалось неловким, и он сидел, машинально кивая и незная, как выпутаться из глупейшей роли наперсника. И вдруг, обернувшись на шум,он увидел Тину… Кстати, не она ли, случайно, была той загадочной особой в очкахи шляпке с белыми цветами, учинившей такой переполох в самом центре благостногоСен-Дени?

А Тина все плакала и плакала, не в силах остановиться –плакала от облегчения, и от собственной глупости, и от ревности к этойчерноглазой Дениз, на которую Георгий бросал такие выразительные взгляды… Акогда она призналась себе, что все дело, оказывается, в элементарной ревности иименно эта ревность собрала возле «Пассаж «Плезир» все полицейские силыСен-Дени, – тут уж ей стало совсем худо. И надоели эти «братские» объятия и«отеческие» поцелуи Георгия – поцелуи в лоб! Она сама, первая припала к егогубам – но уж тут инициатива перешла к нему. Да, еще промелькнуло: ведь он,похоже, только этого и ждал! А потом все оковы сдержанности были разбиты –словно одежда, стеснявшая движения. Не было предварительных ласк – их теластолкнулись, точно два метеорита… и лишь осколки прежних Георгия и Тиныразлетелись в темное никуда. Она стала другой, и он стал другим. А посколькуэто ощущение оказалось совершенно новым, только что возникшим, оно требовалопостоянного подтверждения. Вот этим и следовало заняться ночью, а не каким-тотам переездом на какую-то виллу!

В общем, они и занялись этим самым «подтверждением».

Георгий дышал глубоко и ровно. Он спал. Его дыхание щекоталоТинин затылок, зато согрелась спина, прижатая к его груди. Тина подтянулаколени к подбородку и едва не замурлыкала – до того было тепло и уютно.Счастье?.. Да, счастье! Но надолго ли?

Господи, ну что у нее за несуразный характер такой, что онане способна просто раствориться в сиюминутном блаженстве и беспрестанно ждеткакой-то каверзы от неумолимого рока?

Тина вздрогнула. Почему-то при этом слове из памяти выплылоизможденное мужское лицо. Яркие бирюзовые глаза без признаков жизни. Бледныесухие губы крепко сжаты. «Русский герой» – золотится надпись на черныхленточках бескозырки…

О господи, да ведь это «юный нахимовец» из Лувра, которомуажан сказал: «Рок, тэ туа!» Наверное, это его прозвище. Тина нахмурилась.Странно. Прежде она ни разу не встречала этого человека, совершенно точно невстречала. Но вдруг поняла, что знает: его фамилия Рокотов. Вот откуда такоепрозвище. А зовут Геннадий. Имя, конечно, для иностранцев непроизносимое, темболее для тех отвратительных типов, которые вились вокруг Рока. У них у всехтакие же мертвые, неподвижные глаза. А у некоторых глаза вовсе закрыты, и непонять, живы эти люди или мертвы. Все они вповалку лежат на матрасах, нациновках, грязных, почерневших… Вокруг – полутьма. Под потолком светитсяединственная лампочка, да и та горит вполнакала. Уродливые тени мечутся постенам, по потолку, когда кто-то из этих людей начинает шевелиться.

Это Рок. Геннадий Рокотов. Он шарит по полу в поискахшприца. Как трясутся его руки! Но при этом хватает сил перетянуть руку повышелоктя жгутом и ввести иглу во вздувшуюся вену. Движение точное, безошибочное.Еще бы – длительная практика! Ведь на руке живого места нет – сплошной синяк.