– А неплохо они тут устроились, – высказался на привале с перекусом (для восстановления шкалы бодрости) Рэй. – Узкое горлышко, его легко оборонять. Горы высоченные, подъем трудный. Путь такой, что малым числом наблюдателей легко перекрываются все обзорные точки. Еще и ход потайной на всякий случай. Красота!

Хэйт была согласна с парнем по части красоты. Каплевидной формы долина, если пепел расчистить, станет чудо, как хороша. Озеро с прозрачной водой, что годится для питья и полива. С огненно-рыжими кувшинками и занятными золотистыми чашеобразными цветами в полный гномий рост. Из верхних «чаш» в нижние перетекали блестящие капли воды… или росы, или сока – не разобрать с берега. Чудные растения не распознали ни навык травничества Хэйт, ни куда более прокаченное знание растений Тионэи Квинта.

Низенькие кустарники и травы цепляются за камни, тянутся к свету из трещин на телах окружающих гор. Эти самые горы, как корона с широкими зубцами, защищают долину от резких ветров.

Защиту с воздуха может обеспечить шепчущий ужас.

Отличное место, осталось только выкурить из каменных нор «крыс». Найти в недрах гор – или куда приведет потайной путь – и выжечь «крысиное гнездо» напалмом.

Порыв: идти, искать и убивать пресек Рюк. Ему с утра пораньше нужно было на работу вставать. Задерживаться ради поисков – неизвестно же, как надолго они затянутся – ему было не с руки. Он даже высказался, что не хотел бы стать балластом, и чтобы на него не ориентировались все двадцать персонажей.

Получил вразумительных тумаков и заверение: «Ненависть своих не бросает. Крысы потерпят в своей норе, выкурим и зададим им жару днем позже – невелика потеря».

На этом был объявлен расход. Длительный: в пятницу Вал играл в клубе, Хэйт вроде как обещала посетить сие мероприятие. Кого-то из женатых ребят Сорхо настойчиво тянули на дачу их половинки. А в воскресенье и вовсе незаурядное событие было запланировано: сходка.

Так что лихой люд, что тропами подгорными ушел, мог пока вздохнуть спокойно. Погоня за работорговцами откладывалась.

Из капсулы в дивный поющий мир (на два клюва поющий) Вероника выбралась в некотором раздрае. Столько приготовлений, разведка старшими сокланами, полет в ночи – и такое унылое завершение. Все это подпортило настроение, не без того. Так что форум, кофе с перекусом и попугайские песни пришлись весьма кстати. Развеяли хандру и уныние.

Потом еще соседушка ввалился с напоминанием о завтрашнем концерте. И пальцем погрозил, чтоб даже не пыталась придумать отмазки от поездки по трассе Санкт-Петербург-Москва.

Вероника после ухода музыканта повертела в пальцах билетики, оставленные в прошлый раз возле зеркала. Их (билетов) было два, а она – одна. Непорядок. Кого бы позвать – эта задача оказалась с подвохом. Звать ей, получалось, что и некого.

Не Стаса, его художница отмела сразу, без тени сомнения. Не Галку, она, во-первых, дите ради увеселения не оставит на «мужнины кривые руки», во-вторых, не любит подобного рода музыку. Лешка как раз мог бы заинтересоваться, но завтра – крайний срок сдачи какой-то там рабочей отчетности, он это еще в игре подчеркнул.

– Хм, – Вероника взяла в руки мобильный, сделала вызов по одному из номеров в списке входящих. – Потапова, ты рок любишь? А концерты? Отлично, тогда завтра в девятнадцать ноль-ноль на Ладожской. М-м?.. Нет, никто меня не кусал. Если не хочешь, так и скажи. Значит, договорились.

И, уже сбросив вызов, поморщилась.

– Зачем так верещать-то было? – спросила она у своего отражения в зеркале и потерла ухо.

То, в которое пришлось Анькино: «Что-о-о-о?!» – на такой громкости, что звонко-громкие песни волнистиков на фоне вопля просто потерялись.

Вероника постояла, подумала о всяком разном. Потом сделала еще один звонок – куратору. С вопросом: можно ли ей подъехать завтра пораньше, чтобы успеть поработать над портретом до прихода модели. Получила согласие и сдержанную похвалу за проявленное рвение, плюс пожелание: это рвение назавтра достойно реализовать.

Вероника с мрачной решимостью согласилась.

«Умри, но сделай», – звучал девиз утра пятницы.

Началось утро с подъема в пять утра. Добровольного, никто не стоял над душой и не трезвонил в дверной звонок. Потом были быстрые – молниеносные – сборы и дорога до студии. Хмурый Стас с землистого цвета лицом оставил студентку работать, а сам поехал за кофе и завтраком на троих (включая Лану).

Впрочем, его подопечная не оценила жеста. От пищи отмахнулась, от манящего и такого родного запаха кофе только носом повела, но не отвлеклась от работы.

Рука с ее видением были признаны проштрафившимися и отстранены без возможности оправдаться. Исправлять то, что наворотила, Вероника решила с полной осознанностью. С кистью, красками и здравым умом.

С прибытием Ланы дело пошло бодрее. По лицу блондиночки гуляла мечтательная и немного кокетливая улыбка, щеки раскраснелись. И, главное, Лана молчала. За это безмолвие в самый ответственный день художница простила модели всю отвлекающую трескотню предыдущих позирований.

«Жуть» на холсте постепенно приобретала черты миловидной девушки.

«Улыбку! Передать эту улыбку: губами, глазами, всеми порами кожи», – Вероника писала, как заведенная. – «Она же светится изнутри!»

На исходе отведенного времени ее отвлекли: за спиной раздались звуки хлопков.

– Признаться, я не верил, что ты справишься, – сказал куратор. – Ждал в лучшем случае схожий по анатомии, но безжизненный портрет. Но это! Невероятная трансформация. Тонкая, точная, ясная и – главное! – живая. Браво, Ник. Ты справилась.

– Да? – робко уточнила студентка, не веря ушам своим.

И глазам своим тоже не веря: глаза говорили, что Стас прав. Лана почти что дышала с холста.

– Всецело, – подтвердил преподаватель.

– Спасибо!

Что-то упало и покатилось по полу. Веронике показалось, что это был тот самый камень с души, оказалось – кисть из ее затекших пальцев выпала.

– Благодарить надо не меня, – усмехнулся Стас.

– Спасибо, Лана, – художница искренне обратилась к натурщице. – Отличная работа.

Куратор хмыкнул.

– Вообще-то я подразумевал тебя.

В клубе, где играл с группой Вал, было… шумно. Очень-очень шумно и людно. Причем Веронику с Аней вежливо направили за столик на балконе, куда основную массу народа не запускали. И все равно – в глазах рябило от мельтешения рук и лиц.

Анюта развела бурную деятельность, заказав для них сразу по два коктейля. Мол, раз билеты с тебя, то добавочная порция жидкого веселья – с меня.

До выхода «Мизантропии» выступила какая-то другая группа, название которой в одно ухо Вероники влетело, в другое – благополучно вылетело. Она только удивилась, как так: тоже играют, поют, орут и ревут, а отклика – нетушки. Ладно бы, только ее одну не затронуло, так и Анька спокойно тянула коктейль через трубочку. И зал – нижний зал, битком заполненный – только вяло похлопал в качестве приветствия и проводов после выступления.