кто понимает, в чем тут дело, но как я понимаю, иначе нельзя понимать. Наша картина показывает нам картину прежних времен. Наговорили нам тогда, что есть у нас родина, отечество, герои, царь, Бог и все это разное. А как нынче всмотришься, все это был обман: ничего не было, и Кутузов, и Суворов – ничего особенного, просто высшие чиновники: выбор счастья пал на них. Только тогда были вовсе глупые люди и все верили в обман, а теперь все стали умные, никто не верит, но по необходимости веры выдумывают и оправдание мудреца, который сказал: если бы не было Бога, то его надо было бы выдумать. Вот и выдумываем теперь Суворова, Кутузова, родину, отечество.

Дрейф Красной армии в сторону отвергнутого и поруганного «образа» российской императорской армии завершился введением погон. Двадцать третьего октября 1942 года состоялось заседание Политбюро, в котором участвовали Сталин, Ворошилов, Молотов, Микоян, Берия, Маленков и Щербаков. На заседании начальник тыла Красной армии генерал А. В. Хрулев представил проект постановления о введении погон, а главный интендант Красной армии генерал П. И. Драчев продемонстрировал рисунки и образцы. После часового обсуждения решение было принято. Шестого января 1943 года вышел указ Президиума Верховного Совета, а 16 января – приказ наркома обороны о введении погон в Красной армии. Перейти на новые знаки различия предписывалось с 1 по 15 февраля. Необходимое количество погон, петлиц, звездочек, пуговиц было изготовлено в кратчайшие сроки. Этим были заняты три наркомата. К 1 апреля 1943 года в Красную армию поступило 32,4 миллиона пар погон, 15,1 миллиона пар петлиц, 25,4 миллиона пар звездочек к погонам, 6,3 миллиона эмблем и без малого 92 миллиона пуговиц. За эту работу 184 работника наркоматов легкой и местной промышленности, промысловой кооперации, кооперации инвалидов, сотрудники военной приемки были награждены орденами и медалями. Вдобавок к произведенной в СССР фурнитуре союзники поставили по советским заказам по ленд-лизу 257 723 498 пуговиц.

Размеры и форма погон, рисунок поверхности полностью повторяли погоны царской армии. Различие заключалось в расположении и размере звездочек (у младших офицеров меньше по размеру, чем у старших; до революции подобной «дискриминации» не было); звездочки появились теперь на погонах капитанов и полковников, в дореволюционной армии их не имевших. Не вдаваясь во все детали разновидностей (полевые, повседневные, парадные) рисунков, цвета окантовки, расположения или отсутствия эмблем на погонах, отметим главное: повседневные погоны для командного состава были золотыми с серебристыми эмблемами по родам войск и звездочками. Для технического, административного, интендантского состава, медицинской службы, юстиции – серебряными с золотистыми звездочками и эмблемами; для ветеринарной службы – серебряными с золотистыми звездочками и серебристыми эмблемами.

Звезды на советских генеральских погонах и сплошной галун «зигзагом» буквально повторяли погоны генералов царской армии, лишь расположение звезд было иное, да на погонах генерала армии теперь красовались четыре звезды. В царской армии «полный генерал» звезд на погонах не имел. На погонах маршала располагалась одна крупная шитая звезда.

Звания младшего командного состава различались числом и толщиной поперечных лычек на погонах, старшину отличала вдобавок к толстой поперечной лычке проходящая вдоль погона по центру тесьма.

Введение (точнее – возвращение) погон стало, пожалуй, самым поразительным изменением атрибутики Красной армии. Теперь ее командный состав выглядел практически так же, как «золотопогонники», с которыми красные так яростно бились в Гражданскую войну. Крамольное недавно слово «офицер», мелькнувшее впервые в приказе Сталина к 1 мая 1942 года, стало с 1943 года общепринятым. Узаконено оно было 24 июля 1943‐го указом Президиума Верховного Совета СССР «О порядке присвоения воинских званий военнослужащим Красной Армии», устанавливающим деление военнослужащих Красной армии на рядовой, сержантский, офицерский составы и генералов. Характерно, что армия именуется просто Красной, без пояснения – рабоче-крестьянская. Впрочем, эта тенденция наметилась уже с начала 1940‐х годов.

Возвращение погон, которые, по замыслу советского руководства, должны были поднять авторитет командиров, вызвало в армии смешанные чувства. В докладной записке Особого отдела НКВД Донского фронта от 19 января 1943 года, посвященной реакции военнослужащих на указ о введении погон, наряду с одобрительными высказываниями, сводящимися к тому, что это «еще больше укрепит дисциплину и подымет авторитет командного состава в Красной Армии», приведен целый ряд негативных. Многие считали, что это сделано под давлением США и Англии; одно из характерных высказываний: «Америка предложила нам привести в порядок офицерский состав, т. е. командиров Красной Армии». Другие сравнивали офицеров дореволюционной и Красной армии, причем не в пользу последней: «Было время, когда мы их (погоны. – О. Б.) ненавидели, а теперь решили по образцу старой армии надеть их. Многие не понимают того, что старый офицер русской армии был культурнейший человек, а наши – это просто срамота». По словам другого свежеиспеченного офицера, «жаль, что многие будут опошлять их. Куда надеть погоны нашему командиру, когда он ходит рваный, грязный. Одними погонами авторитет не поднимешь…»

Многие считали введение погон возвратом к старому и возмущались этим: «25 лет боролись против золотопогонников, кричали долой золотопогонников, а теперь снова начинают вводить погоны и возвращаемся к старому…»; «25 лет при советской власти мы боролись против старых порядков, а сейчас вводят опять погоны. Наверное, скоро введут и старост, как были раньше, а потом помещиков и капиталистов…»; «А может быть, с введением погонов вскоре на них вскочит и орел». Любопытно, что наиболее резкое высказывание принадлежит политруку, служившему в заградительном батальоне: «Опять хотят сделать старый строй и фашистскую армию, т. к. погоны носят фашисты. Вот скоро нацепят погоны, и будешь вечным солдатом…»

Однако недоумение и скептицизм постепенно вытеснялись, уступая место самоуважению. Ироничный одессит, военный переводчик старший лейтенант Борис Сурис записывает в дневнике в марте 1943 года: «Наши нацепляют погоны, в штабе вызвездило, аж глазам больно. Кое на ком погоны сидят как ермолка на свинье, но вообще зрелище внушительное и солидное».

Возможно, наибольшее впечатление введение погон в Красной армии произвело на эмигрантов – тех самых «золотопогонников», которых за эти погоны убивали во время Гражданской войны. Руководитель Объединения русских воинских союзов, в прошлом близкий соратник генерала Врангеля генерал-майор Алексей фон Лампе 14 марта 1943 года писал потомственному офицеру, полковнику Российской императорской армии, в годы изгнания – майору чехословацкой армии Соломону Гегелашвили: «Во имя чего за один признак погон лилась кровь, если теперь они вернулись совершенно в прежнем виде».

Дрейф в сторону имперских форм был наиболее нагляден в армии, но коснулся не только ее. В том же 1943 году (война войной, но, видимо, очень был велик зуд контрреформаторства) ввели классные