Правило 27. Запрещается справлять нужду из окон, в особенности при движении поезда на максимальной скорости.

Правило 28. После запланированных остановок Всемирный экспресс всегда отправляется ровно в двенадцать часов. Ученики, не находящиеся к этому времени в поезде, полную ответственность за своё бедственное положение несут сами.

Правило 29. Напитки из чайного бара полагается пить в чайном баре или в столовой.

Правило 30. Библиотечные книги нужно каждый вечер возвращать на их место на полке вагона-библиотеки.

ПРАВИЛА ВСЕМИРНОГО ЭКСПРЕССА

Заново дополнено Ф. Флорет

Правило 31. Запрещается окрашивать волосы в неестественные цвета. В частности, в синий.

Правило 32. Запрещается распитие имбирснафа после полуночи.

Спасибо всем, кто верил в меня, поддерживал и придавал мне сил: моим учительницам немецкого языка, друзьям, знакомым, родным, читателям пробных экземпляров.

Особо благодарю:

Таню Штевнер, которая самой первой поверила в меня и поддержала душевным теплом и мудростью.

Анетту Тумзер, моего литературного агента, которая своим профессиональным взглядом, целеустремлённостью и увлечённостью привела «Всемирный экспресс» именно туда, куда следовало.

Всех чудесных сотрудников издательства Carlsen, в частности моего редактора Сюзанну Шюрман, а также Клаудию Шарф и Франка Кюне, которые своим энтузиазмом, сердечностью и активным участием дали возможность «Всемирному экспрессу» отправиться в путь.

А ещё я благодарю свою семью, особенно моих бабушку с дедушкой и Хайке, которые с давних пор с бесконечным терпением, любовью и юмором переносят все мои чудачества и прочитали такое количество вариантов и набросков «Всемирного экспресса», какое вряд ли под силу кому-либо в мире.

Спасибо!

Анка Штурм родилась в 1991 году в городе Лютера Айслебене, сочиняет с одиннадцати лет. Поработав после школы в книжной отрасли, пришла к решению посвятить свою жизнь написанию книг. Над первым романом «Всемирный экспресс» она работала в течение пяти лет. В нём она придумала школу, в которой с радостью училась бы сама: место, где чувствуешь себя как дома и в то же время всегда в пути, – место, полное приключений и магии. И без уроков математики.

Анка Штурм живёт недалеко от Берлина и в поездки предпочитает отправляться на поезде.

Посреди ночи Флинн проснулась от стука в дверь.

Это Йонте, подумала она в полусне. Не открывая глаз, она прислушалась: ритмично барабанили по крыше и стекали по оконным стёклам капли дождя, стучали колёса, через каждые триста метров приглушённо клацали стыки рельсов.

Триста метров, шестьсот, девятьсот… Стук-стук! Флинн открыла глаза. Вот опять: стук, как по дереву, мягкий и с отзвуком, совсем не такой, как металлический шум дождя и колёс.

С сильно бьющимся сердцем Флинн приподнялась в кровати на локтях, головой задев потолок. Светлая краска звездопадом посыпалась на сине-зелёное одеяло. Только сейчас Флинн заметила, что звёздный проектор Пегс испустил дух: дрожа и мерцая, как огни в столовой, на её глазах умирали последние серебристые световые точки. В купе сделалось темно, хоть глаз выколи. Стук-стук!

Флинн затаила дыхание.

– Пегс, – задыхаясь, прошептала она, – ты слышишь?

Пегс ответила ей громким всхрапом и сонным причмокиванием. Очевидно, ей снились шарики-«бюрократы» и «овечья сладость».

Сердце Флинн стучало в бешеном ритме. Что делать?

Стук-стук! Стучали всё настойчивей.

– Смелей вперёд, ничего не страшись! – пробормотала Флинн, и на этот раз призыв Йонте сработал: Флинн, опомнившись от страха, свесила ноги с кровати, секунду поболтала ими в воздухе, а затем соскользнула на пушистый ковёр. – Поднимется ветер в ночи, – шептала она слова из открытки от Йонте, отодвигая дверь купе.

Перед ней стоял гном.

Флинн зажмурилась. В это время суток работало только ночное освещение – зеленоватый дежурный свет, и на миг ей показалось, что она действительно имеет дело с каким-то кобольдом. Некоторое время спустя Всемирный экспресс повернул, лес закончился, и на стоящего у двери пролился водянистый, слабый лунный свет.

Это был Якуб.

Восьмилетний сирота с чемоданом-скрипкой.

Флинн в растерянности смотрела на него сверху вниз.

– Что случилось? – спросила она.

Якуб протёр глаза от сна и слёз и сказал, не отводя взгляд:

– Т-там у м-ме-ня под мо-монст-ром шка-аф. – Он говорил очень быстро и запинаясь, поэтому, несмотря на универсальный переводчик, она понимала его с большим трудом.

– Что? – сощурила глаза Флинн. Может, это ей только снится?

– Там у ме-меня под кро-ва-атью монстр, – ещё раз попытался объяснить Якуб. – В-в-низу под н-ней.

Флинн обхватила себя за плечи. От усталости её познабливало, но ещё холоднее становилось от злости на этого незваного посетителя. Тоска ледяной рукой сжала всё у неё внутри.

– И что это значит? – Она старалась сконцентрироваться.

Якуб взглянул на неё как на тупицу.

– Т-ты должна про-о-ве-верить! – заявил он с упрёком в голосе, указав на коридор, словно ожидал, что она отправится с ним.

Флинн потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить.

– Подожди, – уступила она. Ей было не по себе. В памяти всплыли ночи в Брошенпустеле, перебранки, хныканье и ледяной голос матери: «Ты девочка, так будь добра позаботиться о своих братьях!»

Проблема заключалась в том, что после того, как она улаживала спор или прогоняла кошмар, стоя замёрзшими голыми ногами на грубых деревянных половицах, никто ни разу не поблагодарил её. Никого не интересовало, что именно из-за этого на следующее утро в школе она была уставшей и не могла сосредоточиться.

– Почему это я должна тебе помогать? – уныло спросила она.

Якуб задрожал, и Флинн задумалась: неужели ему действительно страшно или просто он зябнет?

– П-по-потому что я т-тебя об этом про-про-шу, – сказал он.