— Я знаю, — кивнул Дан. — Эти, с дельтой на руке, умеют зубы заговаривать…

— Мы уйдём на рассвете, — сказал Питер. — Я поговорю с ребятами… Они согласятся. Стадо ваше, Дан!

— От денег отказываетесь? — молодой касадор удивлённо вздёрнул бровь.

— Мы уже собрали немало, — вздохнул Питер. — Я найду ещё роллфельды. А это стадо оставим вам. И прости ещё раз от лица каждого из наших…

— Не стоит… Всё в прошлом, — кивнул Дан. — Будь здоров, Питер!

— И ты, Дан! — Питер как раз отвернулся, а когда повернулся обратно, его собеседника уже не было.

Вадсомад Старгана ушёл так же внезапно, как и появился. Пришёл, помог — и молча ушёл. А Питеру ещё предстояла тяжёлая ночь… Ведь он как думал — свергнут Йохана, а потом Педро, или Вольфганг, или Джон возглавят номад… Но власть — такая штука, которую никто не хочет тащить на себе, если, конечно, не совсем больной на голову. Как сказал Педро: «Ты, старик, по всем статьям подходишь на роль главы!» — и Питер так и не понял, комплимент ему приятель отвесил или оскорбил…

И теперь новоявленный номад Гонсальве собирался хорошенько подняться, а заодно и укрепить свои ряды. Чтобы на осеннем самфуне никому и в голову не пришло оспаривать главенство Питера. Так повелось с тех пор, как первые касадоры двинулись в свой долгий путь без конца. И так будет до тех пор, пока продолжается вечное путешествие касадоров…

Вадсомад Старган, за Каменной собакой, Центральные равнины, Марчелика 25 мая 1936 года М.Х.

— Чего ты развалился?! — возмущался Иоганн, пытаясь почесать нос замотанными в тряпки кулаками. — Подъём, касадор! Подъём!

— Да! Я сейчас! Сейчас… — Леопольд тряхнул головой, но подниматься не спешил, продолжая лежать.

Вечерняя тренировка с Иоганном продолжалась уже час, и сил у Леопольда не осталось. Вот совсем ни капли.

— Польди! — строго заметил Иоганн и легонько пнул оппонента по рёбрам. — Поднимай жопу! Я вижу, ты специально отдохнуть лёг!

— Нет-нет! Это ты меня уложил! — ответил Леопольд, ни словом не соврав.

— Да вставай ты! — закричал Марко от столика, где кидал кости вместе со старым Джоном. — Осталось-то всего ничего!

Дан давно думал о тренировках. Иоганн давно думал о тренировках. Все остальные этих мыслей боялись, как огня — но чему быть того не миновать. И вот уже который день Дан с Иоганном гоняли молодых касадоров, как сидоровых коз — то кулаками, то к мишеням. Бить и стрелять, стрелять и бить. Впрочем, под конец они всегда устраивали поединки друг с другом. Потому что и самим себя в форме нужно было поддерживать…

А то бывает, что станет парень касадором и забрасывает тренировки. Пройдёт десяток лет — и вот уже какой-то пузан, который за животом не видит кобуру, на волле сидит. Но так ведь нельзя! Не в Марчелике! Она не прощает тех, кто лезет на центральные равнины, но разучился нормально драться и стрелять. И платой за ошибки здесь всегда становится жизнь.

Пеллу тоже заставляли тренироваться, но куда меньше — ей занималась Мэнола, а она и сама была ленива до безобразия. Отчего девушке было полегче, чем молодым людям, но это вовсе не значило, что ей было легко!.. Как бы ни щадила её Мэнола, но Пелле всё равно приходилось туго. Впрочем, она не жаловалась, а тренировалась, упрямо сжав зубы. В отличие от молодых касадоров, её статус в вадсомаде было пока что сложно определить. Вроде и с касадорами, а вроде как ещё аристократка со Старого Эдема…

Нет, Пелла не отказывалась от своего социального статуса там, за океаном. Но хотела бы получить свойстатус и здесь, в Марчелике. Тем более, после того как её кошелек оказался битком набит золотыми капельками. Тысяча во, или около того… Серьёзные деньги, между прочим! И Пелла поняла, что если хочешь сказочно разбогатеть, то не стоит спешить с возвращением домой. Там, в Старом Эдеме, она всегда будет на вторых ролях — и почти без гроша за душой.

— Польди!!! — тем временем взревел Иоганн, которому очень надоело ждать.

И бедняга Леопольд был вынужден подняться на ноги…

Неподалеку от тренировочной площадки пристроился Дан с принадлежностями для чистки оружия. Одну из «немезид» он чистил с завидной регулярностью — потому что это был тот самый трофейный револьвер, найденный в шахтах под горами Дефромаг.

И теперь этот револьвер был серьёзно переделан. Для начала, вернулся на своё законное место курок для первого взвода. Можно было, конечно, обойтись и без него. В конце концов, Дану никто не мешал сделать полностью автоматическое оружие — кроме, разве что, пункта восемь десятой статьи Международных Правил Освоения Космоса.

И всё-таки, чтобы не вызывать вопросов у окружающих, Дан его вернул. А, кроме того, вернул барабан на десять патронов от оригинального револьвера. Однако испытать новую «немезиду» в деле ему довелось пока лишь однажды, и теперь молодой касадор старательно его проверял. И что выходило? Выходило, что оружие выдержало первую перестрелку и ломаться не собирается.

У окраины лагеря Мигель и Вульф, беззлобно переругиваясь, потрошили несколько роллфельдов, которые были пойманы по пути крюками на верёвке. Полезного в них было немного — зато это был маленький ежедневный доход, который увеличивал благосостояние вадсомада. А оно было и так слегка подорвано покупкой сразу двух фургонов, которые теперь заняли свои места в общем построении.

Вдруг из одного фургона — того самого, который принадлежал Николасу, сыну фермеров из Кастиелло де Романо — выскочила Патриса, сестра Иоганна. И с круглыми, как блюдца, глазами принялась оглядываться по сторонам. Заметив, что с ней что-то неладно, тётя Луиза оторвалась от готовки и пошла выяснять, в чём дело. А потом они вдвоём отправились к касадорам, занятым тренировкой.

— Ган, милый мой… Мы уведём у тебя Николаса! — поставила тётя Луиза Иоганна в известность. — Николас!..

— Да? — парень только рад был сбежать: время его отдыха перед боем с Иоганном как раз подходило к концу.

— Феликс очнулся! — громко сообщила тётя Луиза и направилась назад, к фургону.

Николаса принимали в вадсомад впопыхах, уже готовясь к поездке на восток. Парень оказался неплохой, общительный, щедрый. Но вот ни разу не касадор! Поэтому приходилось его всему учить — хотя вообще-то стрелок из него оказался неплохой. Куда хуже обстояло дело с его братом, Феликсом… Потеряв семью, тот намертво замкнулся в себе — и, как ни пытались лекари в Кастиелло де Романо вывести его из этого состояния, ничего не получалось.

Однако, как давно известно всем касадорам, чтобы прийти в себя — надо трястись. Трястись в фургоне, трястись в седле, трястись от страха или трястись от холода. Причина тряски не важна, а важен — сам процесс. Вот и Феликс, видно, растрясся в фургоне настолько, что пришёл в себя. И регулярные вливания костяной золы, делавшей из любого неврастеника пришибленного на всю голову мудреца из Загорья, тут совершенно ни при чем… Ну разве что чуть-чуть.