— Нэйл, как вы себя чувствуете? — спросила Грейс, подбежав к нему.

Ученый бросил на нее взгляд, в котором горел безумный огонек, которого Грейс прежде у него не замечала.

Потом он повернулся к генералу.

— Мне необходимо увидеть увеличенное изображение! — возбужденно бросил он. — Быстрее!

Генерал подкатил носилки с Нэйлом к выходу и дальше, по цепочке коридоров.

По лицу ученого катились крупные капли пота, он прижимал руки к животу, и черты его искажались гримасой боли.

Грейс коснулась лба ученого. Он был очень горячим, а все дело сотрясала дрожь. Явно ему осталось жить совсем недолго.

Наконец они прошли через двустворчатую дверь в огромный темный зал, над которым возвышался купол. В зале было два десятка кресел, установленных так, чтобы было удобнее смотреть вверх. Все это было очень похоже на планетарий.

Генерал поместил Нэйла в центре зала, а сам подошел к панели управления и нажал несколько клавиш. Вдруг купол превратился в усыпанное точками звезд небо, в гигантское изображение диффузного космологического фона.

Захваченная этим подавляющим пейзажем над ними, Грейс на какое-то время отвлеклась от Нэйла. Когда она посмотрела на него, он, с лицом, освещаемым голубоватым светом, лежа на носилках, рассматривал изображение Вселенной, глаза его перебегали с места на место, а губы шептали какие-то неразборчивые фразы.

Грейс нагнулась к нему и услышала, что он произносит группы цифр. На этот раз она была уверена: Нэйл расшифровывает послание, увидеть которое смог он один.

Она поймала полный надежды взгляд генерала и вдруг поняла, что ученый говорит все быстрее и громче. Как будто он стал одним гениальным мозгом, забыв и про окружающих, и про собственное тело.

Грейс неожиданно уловила страх в его голосе, а потом, через долгую минуту, речитатив, переходящий в придушенный хрип. Нэйл сильно сжал ее руку. Его кожа была обжигающе горячей и влажной, хватка болезненной. Темп его речи ускорился, рука больно сдавила пальцы инспектора. Что он увидел, если пришел в такое состояние? Что понял?

Генерал держал ладони возле своего подбородка, не сводя глаз с губ ученого, которые скорее дрожали, чем открывались, чтобы артикулировать звуки. Внезапно голос Нэйла смолк. Пальцы разжались, и рука соскользнула, выпустив руку Грейс. С приоткрытым ртом, уставившись в пустоту, ученый замер. Он был мертв. И как странно было видеть на его бледном лице последний признак жизни — катившуюся по щеке слезу.

Потрясенная, Грейс хотела было снова взять руку Нэйла в свою, но генерал оттолкнул ее.

— Нет! Не может быть! Приведите его в чувство! — завопил он, тряся тело ученого. — Вы не имеете права нас так оставить! Вы единственный! Что вы увидели? Отвечайте!

— Генерал Миллер, — твердо сказала Грейс.

— Замолчите! Я обращаюсь к нему, а не к вам!

— Вы требуете ответа у мертвого.

Не успела Грейс договорить, как в зал ворвалась бригада медиков.

— Реанимируйте его! — приказал генерал, который явно был не совсем в себе.

Один из врачей сорвал с Нэйла рубашку и приложил в его груди электроды дефибриллятора. После длинного «бип» машина дала электрический разряд. Тело Нэйла на мгновение дернулось. Врач послушал сердце и покачал головой.

— Повторите! Он видел, он знает, он не может вот так умереть! — рычал генерал.

Врач повторил попытку, столь же безуспешно. Вдруг военный замахнулся, чтобы ударить ученого.

— Не смейте! — воскликнула Грейс, перехватывая его руку.

Генерал хотел влепить пощечину ей, но в самый последний момент остановился.

Словно раздавленный грузом всего этого мира, он откинулся на спину кресла, глаза его были пусты.

— Мы никогда не узнаем, — пробормотал он. — Никогда.

Грейс пыталась прийти в себя от шока, вызванного смертью Нэйла и агрессией генерала, поэтому слишком поздно заметила, что военный вынул пистолет и пустил пулю себе в голову.

Два дня спустя, ответив по многу раз на вопросы военной полиции базы Туле, подробно описав все, чему она стала свидетельницей в ходе своего расследования, и дав обязательство хранить это в тайне, Грейс вылетела в Шотландию на самолете, специально предоставленном ей ВВС США. В нескольких метрах от нее, в грузовом отсеке, стоял гроб с телом Нэйла, унесшего с собой тайну, которая могла бы потрясти человечество.

Грейс не переставала думать о слезе, прокатившейся по щеке ученого. Что он увидел? Какое послание повергло его в такую панику? Вероятно, это никогда не удастся узнать, по крайней мере, до того, как в мире родится новый гений, равный по масштабу Эйнштейну или Ньютону.

За все время полета Грейс не отдыхала ни минуты. Она размышляла. В этом расследовании она потерпела поражение во всех смыслах: не сумела выйти на руководителей «Олимпа» и тем самым разоблачить истинных виновников смерти Антона Сьюйака, не смогла защитить Наис, а Нэйл умер прежде, чем успел открыть то, что понял.

В день прибытия она отправилась в полицейское управление, чтобы встретиться с Эллиотом Бакстером, своим начальником. Пока Грейс шла по опенспейсу, где сидели детективы, все они прекратили работу и провожали ее взглядами. Прозвучал хлопок в ладоши, потом другой. Мало-помалу все ее коллеги встали и начали ей аплодировать. Грейс не понимала, за что ей такая честь, коль скоро ее расследование закончилось неудачей. Она робко поблагодарила всех кивком, почти опасаясь, что это какой-то розыгрыш, и вошла в застекленный кабинет Эллиота. Он, казалось, удивился, увидев ее.

— Не говори мне, что не ждал меня.

— Ждал, конечно, я тебя ждал, но ты… изменилась.

Грейс отсутствовала всего несколько дней. Смутившись, она отвернулась. Она вспомнила, как смотрела на свое отражение в боковом стекле кабинета начальника. В последние месяцы она привыкла видеть это отражение, когда Эллиот в …надцатый раз объяснял ей, что не может перевести ее обратно в отдел убийств и что ей придется продолжать работать там, где она работает.

Увидев свое отражение сейчас, она поняла, что хотел сказать Эллиот. Но все-таки ее саму удивила произошедшая с ней перемена: перед ней стояла очень красивая решительная женщина, ее бюст поднялся, казалось, даже глаза увеличились, как если бы веки открывались больше. Она, печальная, удрученная неудачей, тем не менее стала сильнее, увереннее в себе, представительнее.

— К чему эти аплодисменты? — спросила она. — Такой способ отпраздновать громкий провал моего расследования?

Смутившись, Эллиот отвел взгляд.

— Грейс, когда ты вышла на связь с базой Туле, официальные представители ВВС США и ДИА позвонили нашему министру обороны, чтобы подтвердить твою личность. Загнанный в угол, он не решился вызвать дипломатический инцидент с американцами, отрицая твою принадлежность к полиции. Поэтому он отменил свой запрет на расследование деятельности «Олимпа» и вывел меня на прямой контакт с американцами. В последние дни мы много и подолгу разговаривали, чтобы организовать твое возвращение и возвращение тела Нэйла Штейнаберта. Тот отчет, что ты написала для них, был передан мне в мельчайших деталях. Здесь все знают, через что ты прошла, какие трудности преодолела, чтобы довести до конца порученное тебе расследование… Мы все восхищены твоим, не боюсь этого слова, подвигом. Все наши сотрудники оценили проявленную тобой силу духа и в глубине души знают, что на твоем месте они бы так не смогли.