Почему происходила эта вибрация, узнать не удавалось, но, попадая под жесткие излучения исследовательских сканеров, семена переставали вибрировать, пока их не оставляли в покое. Отдохнув несколько часов, они возобновляли свои танцы и совсем прекращали вибрировать, лишь когда их рассекали на части. Рассечение же было необходимо, чтобы получить посадочный материал. Поскольку добраться до генетического аппарата метаноидов не получалось, первые эксперименты, начатые несколько лет назад, ограничивались внедрением микроскопических частей метаноидов в обычные семена. Полученные из таких семян растения оказались на удивление урожайными, однако произведенные из их плодов продукты были насыщены неизвестными ранее высокотоксичными ядами с отложенным эффектом. Несколько недель после приема пищи испытуемые чувствовали себя хорошо, а зачем все заканчивалось в считаные часы.

Так случилось с заключенными в одной из тюрем, где втайне от правительственных структур «Новые технологии» проводили подобный эксперимент.

Впрочем, после той неудачи боссы из «Новых технологий» и ученые из «Нонсарто» не опустили руки и продолжили свои важные исследования. В конце концов, применив метод обратного внедрения, они получили растения, которые давали полноценные продукты питания.

Оказалось, что правильнее было не метаноиды внедрять в обычные семена, а части обычных семян вставлять в небольшие гранулы, полученные из семян метаноидов. Именно из такого сложного посадочного материала и проросли побеги тетраподсолнечника в прозрачных кубах.

Браун вернулся к столу – мышей в кубах стало еще меньше. Он достал из кармана сетевой передатчик и нажал кнопку вызова.

– Главный узел, дежурный Фалькони. Слушаю вас.

– Фалькони, соедините меня с директором.

– Одну минуту, сэр.

Послышались щелчки кодировочных узлов, потом Брауну ответил директор «Нонсарто» по научной работе.

– Слушаю вас, доктор Браун, – произнес он будничным тоном, и это несколько успокоило Брауна.

– Сэр, у нас нештатная ситуация.

– Насколько нештатная – «ноль-два», «ноль-четыре», «ноль-девять»?

– Думаю, пока «ноль-два».

– Вы в четырнадцатом боксе?

– Да.

– Оставайтесь там, я сейчас буду.

Браун выключил рацию и, вытерев со лба пот, еще раз взглянул на прозрачные кубы. Мыши в них закончились, а те три пары, что оставались в клетке, вели себя спокойно.

Прозвеневший звонок вывел Брауна из состояния прострации. Он надел маску и побрел открывать.

Едва сработали засовы, дверь распахнулась, и в шлюз ворвались двое охранников из отделения биологической безопасности. На них были герметичные защитные костюмы и страшные четырехглазые шлемы, а в руках они держали конвертерные распылители с горючей смесью, дававшей при сгорании температуру до шести тысяч градусов.

– Снимите маску! – приказал один из охранников, и Браун подчинился. Он давно работал в лабораториях и знал правила.

– Глаза на меня!

Браун стал смотреть на страшный шлем охранника. Тот посветил ему в глаза дифракционным фонариком, потом прилепил к щеке тестерный пластырь и стал по часам отмерять положенные двадцать пять секунд. В случае ситуации «ноль-девять» за эти двадцать пять секунд на пластыре должны были появиться следы распада.

«Они еще не знают, что здесь были лаборанты…» – подумал Браун. Он был не прав, допустив их в бокс, но теперь жалеть об этом было поздно. Или не поздно?

Охранник снял пластырь, поднес его к своим линзам и громко произнес:

– Распада тканей не обнаружено!

Охранники расступились, и в шлюз, один за другим, прошли директор по научной работе Дидракс, доктор Рюйтель и доктор Лиззард. Все они были заранее облачены в защитные маски и перчатки, и Браун опознал их только по фамильным биркам на лацканах халатов.

– Что тут у вас случилось, доктор Браун? – спросил Дидракс. – Мы можем пройти в бокс?

– Думаю, можем, сэр. Идемте.

Браун открыл вторую дверь и вошел в дымящийся туманом бокс.

Вся группа, включая охранников, приблизилась к длинному столу, на котором стояли экспериментальные кубы.

– Ну и что же произошло? – повторил свой вопрос директор.

– Мыши в кубах исчезают. Я загрузил по паре в каждый из них, потом обнаружил, что в первом пусто. Поначалу я решил, что забыл это сделать, и снова положил туда пару, однако по количеству пар мышей получалось, что пара там все же была. Пока я размышлял, была там пара или я забыл ее посадить и ошибся с подсчетами мышей, животные стали исчезать в других кубах.

– И теперь их там совсем не осталось, – подвел итог директор Дидракс, подходя к столу ближе. – Что там на дне за мусор?

– Это их экскременты, сэр.

– Экскременты оставлены во всех кубах?

– Да, сэр.

– Позвольте я посмотрю… – попросил разрешения Рюйтель, выдвигаясь к столу со своим фонариком.

– Смотрите, – разрешил директор.

– И все же непонятно, как такое могло произойти, – подал голос Лиззард. – У меня в оранжерее тетраподсолнечник в три метра высотой и по полу во множестве бегают мыши. Я каждый день кормлю их и пересчитываю, пока что ни одна не пропала. Хотя экскрементов, конечно, хватает.

– Вы говорите, все произошло очень быстро? – уточнил директор, обращаясь к Брауну.

– За несколько минут. Пять-семь, не более…

– Хорошо. Заложите оставшихся животных – по одной в каждый куб, и мы посмотрим, что произойдет.

– Да, посмотрим, что произойдет… – повторил за директором Лиззард, и тот на него недовольно покосился. Дидраксу не нравилось, каким тоном этот человек разговаривает с доктором Брауном.

Тем временем Браун быстро разложил оставшихся мышей по кубам, и те стали деловито изучать незнакомую местность, принюхиваясь и притрагиваясь лапками к прозрачным стенкам.

Все собравшиеся напряженно за ними наблюдали, но прошло пять минут, и ничего не изменилось.

– Возможно, доктор Браун нездоров? – предположил Лиззард, пряча усмешку за воздушным фильтром маски.

Дидракс снова на него покосился, но ничего не сказал. Он прошел школу военных биологов, насмотрелся всякого и не привык делать поспешных выводов.

Они прождали около пятнадцати минут, но все мыши оставались на месте и, судя по всему, хорошо себя чувствовали.

– Вы сами брали мышей или вам их поставляли лаборанты? – спросил Дидракс.

– До двери доставили лаборанты, – сразу ответил Браун. Он не собирался рассказывать про свои беседы с Фридрихсоном, пока в этом не было необходимости.

– Хорошо. Полагаю, за подтверждением лаборантов дело не станет, так что идемте в оранжерею доктора Лиззарда. Посмотрим, как поживают его мыши.