С нескольких сторон её поддержали кивками, смешками, одобрительными репликами… лязг освобождаемого из ножен меча! И ведьма была вынуждена заткнуться, с неприязнью глядя на моего отца, в одно мгновение оказавшегося рядом с ней и прислонившего острие меча к беззащитной шее женщины.

– Ты говоришь о моей дочери, Вальхела. Выбирай слова!

Через секунду рядом с папой стояла мама, и не подумавшая успокоить супруга. Напротив, направив на Вальхелу пылающий яростью взгляд, она отчеканила нечто куда более весомое:

– Ты жива только благодаря Олесе. Мы все живы только благодаря ей.

Скажи она что другое, ведьмы бы смолчали, но теперь…

– Из-за неё мы все оказались в плену!

– По её вине эльфы смогли нас захватить!

– Из-за неё погиб мой любимый!

И другое. Много других ужасных слов, слившихся в один закладывающий уши, просто оглушающий гул, но… я различала каждое слово. Каждое новое обвинение ржавым ножом било по сердцу.

– Убить её!

– Она заслужила!

– Пусть поплатится за всю нашу боль!

Слушать дальше я не смогла. Смирившись с тем, что я – позорно сбегающая трусиха, повернулась и тихонько выскользнула из открытых дверей зала. Не снимая иллюзии, дошла до лестницы, по ней вниз.

Выбравшись за пределы замка, где не было слышно криков разъярённой толпы, подавила всхлип, стиснула зубы и подняла руки, намереваясь сформировать портал… хоть куда-нибудь и уйти.

О том, чтобы уйти от Сагара, я и не думала. Не хотела этого совершенно. И исчезать не боялась – у нас связь, он найдёт меня везде. Абсолютно везде и всегда.

И, лишь подтверждая это, в голове раздался тихий шепот с намёком на сожаление:

– Подожди, я сам.

И вокруг меня взметнулось огненное кольцо, поглотив целиком и полностью и в считанные мгновения перенеся в ставшие необходимыми, как воздух, объятья.

Рядом с Сагаром даже дышать было легче. И боль в груди притуплялась, отходила на задний план, как и переживания… но, к несчастью, далеко не все.

– Я хочу покинуть Кахехар, – прошептала ему в шею, поднимаясь ладонями вверх по груди, скользя по крепким рельефным плечам, сжимая мышцы пальцами.

Надёжная опора, понимание, что меня удержат, не дадут упасть ни при каких обстоятельствах – вот, что требовалось мне сейчас. Было жизненно необходимым.

И Сагар понял это. Он всегда понимал больше, чем я говорила, всегда смотрел вглубь слов в саму суть.

– Поживёшь в лесном домике на Комори? – спросил негромко, окутывая теплом. – Я займусь обеспечением безопасности ведьм на Кериеме, власти готовы оказать содействие, но понадобится время, чтобы они полностью покинули Кахехар. Мы дали им временный дом и не можем взять и выставить вон.

Конечно, я всё это понимала и даже не думала о том, чтобы просить Сагара всех выгнать. Как можно?

– Ты чудесный, – прошептала, жмурясь. – То, что ты сделал… Сагар, я не знаю, смогу ли отплатить тебе чем-то равносильным…

– Оставь эти глупости, Леся. Ни о какой оплате не может быть и речи.

– Но…

– Без «но», ведьмочка, – нежный поцелуй в лоб, – я бы сделал всё возможное и без клятвы, потому что это важно для тебя.

Я не могла думать об этом сейчас… слишком много мыслей в голове, слишком много переживаний, слишком… всё слишком.

– Идём, – и мой любимый призвал пламя, перенесшее нас прямо на порог лесного домика на территориях оборотней.

– Не оставляй меня, – я отчаянно цеплялась за него, до одури боясь, что Сагар исчезнет в тот же миг, как я перестану его касаться.

– Я здесь, родная, – любимый обнял, затем подхватил на руки и понёс в дом, когда понял, что сама я идти не в состоянии.

Вот так случается. Всё хорошо закончилось, лучше, чем подумать можно было. А внутри – шторм, десятиметровые волны, грохот грома и мотает из стороны в сторону так, что уже ничего не понимаешь.

– И что, ты теперь у нас жить будешь?

Олаф, оборотень семи лет, деловито отправил в рот очередную ягоду клубники, продолжая энергично болтать ногами, сидя на скамеечке у моего дома.

– Какое-то время – да, – ответила вежливо, бережно опуская цветок в ямку.

У меня теперь был сад. Ну… или его подобие. Во всяком случае, пять обложенных камнями, цветущими пёстрыми цветами клумб имелось, а в паре метров от дома и молодые яблоньки росли, а ещё дерево груши прижилось. Думаю к ним вишню добавить… и ещё что-нибудь.

– И как долго? – мальчуган был прямым, как палка. – Ты и так тут уже месяц сидишь. Старшие говорят, что прячешься. А от кого?

Я не ответила, досадливо поджав губы. Конечно, я знала, что и оборотни, и вампиры вместе с ними сплетничают вовсю, выстраивая теории одна другой лучше. Но лично я никогда их не подтверждала и не опровергала, предпочитала делать вид, что ничего не замечаю. Так спокойнее.

У меня в целом спокойная жизнь выходила.

Здесь, в лесах Комори, я медленно училась готовить, вязать и цветы выращивать. С цветами мне больше всего нравилось, растения меня явно любили, хорошо приживались и пышно цвели. С готовкой помогала Ихира, она иногда заглядывала – кстати, именно у неё Сагар дом выкупил и, по словам оборотня, заплатил демон неприлично много. Когда Ихиры не было, я ходила в город, его жители были весьма доброжелательными и охотно помогали, если вдруг какая помощь была нужна. Про вязание я и не думала, меня к этому делу бабушки приобщили, но я не жалуюсь, наоборот, благодарна очень. Пока чем-то занимаюсь, места переживаниям не находится.

А под вечер возвращается Сагар. И с любимым я тоже могу не переживать, он каким-то удивительным образом умудряется успокаивать одним своим присутствием. Рядом с ним дышать легче и расслабляются мышцы, напряжённые в течение дня.

Он – моё главное средство от тревоги.

И я для него нечто похожее, потому что, приходя, любимый сгребает в объятья, зарывается лицом в волосы и стоит так какое-то время, успокаивая дыхание и сердцебиение.

А затем почти одновременно у нас рушатся все барьеры. Мы тянемся друг к другу с поцелуем, без которого, кажется, сможем прожить ещё не больше минуты.

И до самого утра для нас не существует ни одного из миров. Не существует ничего, только мы с ним и наша любовь – одна на двоих.

А утром… утром всё снова ломается. Перед глазами серая пелена, в груди тянущее, растущее ощущение беды. Словно до этого мы шли по дороге, но она внезапно оборвалась, а мы и не заметили. И до сих пор не замечаем, хотя уверенно падаем вниз с обрыва, летим всё ниже и быстрее, неминуемо приближаясь к удару, который станет смертельным. И всё это, всё, что мы делаем – лишь попытка игнорировать реальность.