Руслана так и подмывало поднять пистолет и расстрелять всю обойму в ненавистное лицо рыжего, но он чувствовал возвращающуюся головную боль. Великан не даст ему шанса, он вновь завладеет головой мальчика, и кто знает, что потом случится?

– А ты, сученыш, соображаешь! Не дурак, малец! – Василий посмотрел прямо на мальчика, будто прочитал его мысли. Но ведь так оно и было! Этот урод читал мысли всех находившихся рядом детей, знал все их потаенные страхи и слабости! Он мог просто так повелевать ими, но почему-то рыжему доставляло удовольствие мучить их… Откуда такая жестокость в человеке? Что за монстр скрывается за человеческой личиной?

И тут раздались выстрелы в церкви главного, а потом на всю округу несколько раз прозвонил колокол, и донесся ужасный грохот…

Услышав его, Черноморов дико заржал, и от этого жуткого смеха дети и конвоиры отступили на несколько шагов, а по коже Руслана побежали мурашки инстинктивного животного страха. Перед ним зверь! Спасайся!

А святой отец преобразился. Черты лица его изменились настолько, что и не узнать. А дикий смех заставлял кровь стыть в венах.

– Я свободен! – прокричал, вернее, прорычал Черномор. – Теперь и навсегда. Я вновь Кронос, пожирающий детей!

Что бы эта фраза ни значила, Озимову она очень не понравилась.

Михаил прошел под мостками вдоль крепостной стены. Очень хотелось тут же увидеть детей и обнять, но сначала надо было сделать работу. Найти и усмирить главаря этой богадельни. Первый храм мужчина обошел стороной, там жил Черноморов, и разборки с ним пока придется отложить. Сначала – главный. Кто он? Что из себя представляет? Никто этого не знал, кроме детей, которых отправили в его храм утром, но они не вернулись, чтобы рассказать. Михаил чувствовал, как внутри закипает ярость. Нет уж. Так он дела не оставит! Обязательно выяснит, кто стоит за этим приютом, и заставит его ответить! Ведь столько детей пострадало, а также их родителей и близких. А сколько было до сего дня? Ведь Макаренко рассказывала, что в Ярославль доставляли уже готовых, обученных и одурманенных подростков. Знать, не первый год это предприятие – другого слова Прохоров не мог подобрать – работает, только сейчас развернулось так широко, что добралось и до Ивановской области, а в прежние годы они, наверное, ездили сначала по близлежащим селам и деревням. Такими огромными концентрическими кругами, или спиралью, какой плетет свою сеть паук. Надо спешить, а то гул детских голосов уже доносился из-за Черноморовского храма.

Прохоров прокрался мимо тысячелетней стены церкви и толкнул высокую металлическую дверь. Она со скрипом открылась. Мужчина подождал мгновение и шагнул внутрь.

Что-то все чаще попадаются храмы, совсем на церкви не похожие…

И почему именно мрази всех мастей стараются оккупировать древние святыни? Медом намазано, что ли? На этот вопрос Михаил не мог ответить. Всякие уроды, бандиты, жулики и другая шушера постоянно после войны тянулись к храмам, населяли их, обживали и считали своими. Что это? Желание искупить грехи? Но как можно искать искупления, продолжая грешить напропалую? Храм в этом деле не поможет. Ан нет, все тянутся, все лезут поближе к святым местам, как червяки, собравшиеся стать бабочками. А места эти превращают в помойку или хлев. Ну вот, зачем в храме пробирки и реторты? А металлический люк в полу? Ну, а зачем сюда надо было притаскивать компьютер?

Хм, а нехило устроился этот мудак!

Электричество есть, видно, и генератор где-то тоже есть, компьютер – Прохоров давно забыл, как они выглядят, люк… что ж, наверное, подземный бункер. Люк же не может существовать без прохода, а проход куда ведет? В подвал. Но для подвала и деревянного хватит, а вот металлический – для более укрепленного. Военного или частного.

– Думаешь, я не ожидал чего-то подобного? – раздался слева из угла дрожащий старческий голос. Михаил поудобней перехватил «Кедр» и пошел на голос. И каково же было его удивление, когда вместо злодея с накачанными мышцами он обнаружил обычного старика. Тот лежал на койке, рядом с которой вниз головой была подвешена худенькая девочка. Из ее руки торчала игла, от нее шел прозрачный провод капельницы, по которому кровь переливалась старику.

– Что ты с ней делаешь? – крикнул Михаил, подходя. – Она же умирает!

– Зато я пока живу, – как-то гаденько захихикал старикашка. – Не-не! Не советую! – предостерег он Прохорова, когда тот наставил на него автомат. – Я умру и отпущу колокол. Он зазвонит, и с маньяка слетит пелена! Тогда многие дети погибнут.

– Зачем все это? Что ты с этого имеешь? – удивленно спросил Михаил.

– Как – что? Конечно, жизнь. Я был спонсором этого монастыря, построил здесь бункер втайне ото всех. Занимался наукой, изучал человеческий организм. И все для того, чтобы жить! А Черноморова принял потому, что он – бог в решении проблем. Моих проблем.

– Я его после тебя пристрелю.

– Послушай, – старик воздел руку в успокаивающем жесте, а потом тихо начал отстукивать по металлической дужке кровати. – Ведь ты не знаешь, что делать с детьми. Так ведь? Давай, к нам присоединяйся. Заберешь семью, и живите…

– Как вы? Используя детей в своих корыстных целях? Да ни за что!

– Ну, тогда ты умрешь, а детей твоих мы используем в своих корыстных целях. Пойдет?

Старик методично, словно метроном, отстукивал костяшками пальцев по дужке кровати. Чего-то это напоминало Михаилу. Голова сделалась тяжелой, а ресницы стали закрываться. Потянуло в сон. И тут Прохорова осенило: это гипноз! Вот как они зомбируют детей! Больше не сомневаясь, мужчина поднял автомат и выстрелил. Пули вспороли старческую грудь, а рука выронила веревку. Тут же раздался колокольный звон, и чтобы его прекратить, Михаил поднял автомат вверх и высадил всю обойму в балку, на которой висел большой колокол. Она не выдержала, надломилась, а все остальное сделала сила тяжести. Балка лопнула, и колокол упал вниз, смяв койку, на которой лежал старик.

Прохоров отбросил в сторону оружие и подбежал к девочке, свисающей вниз головой. Но она уже была мертва, как и двое других детей, чьи тела лежали тут же на полу.

Казалось, воздух наэлектризовался и сейчас изрыгнет яркие молнии, туман сгустился плотной стеной, огонь вспыхнул ярче, а из Черноморова вот-вот что-то вылупится, огромное и ужасное – так сильно вздулись вены на его лице, шее и руках, а взгляд сделался совершенно безумным и бешеным. Но зато девушка зашевелилась, видно, влияние рыжего закончилось. Василий бросился вперед, схватил первого попавшегося пацана и стал его душить, а потом отбросил обмякшее тело прочь. Дети в ужасе разбежались в стороны. Андрей выстрелил в Свирида, а затем и в Виктора, по которому промахнулся. А Александра заорала в этот момент Коле:

– Давай! Давай же! – и мальчик зажмурил глаза, а Черноморов схватился за голову и упал на колени.

Руслан прыгнул к нему, занося пистолет, но поздно: маньяк взял себя в руки, поборол Колино влияние и схватил Озимова за шею.