4 декабря 1479 года магистр сообщил в Ревель о своих переговорах с Ганзейским союзом в расчете на то, что его примеру последуют ливонские города и епископ Дерпта[136]. 29 декабря его известили, что ревельские власти собираются отправить в Любек своих представителей[137], но к началу войны о таком посольстве слуху еще не было. В конце 1479 года ливонский магистр помышлял также о посольстве ко двору императора Фридриха III Габсбурга, чтобы просить его посодействовать в назначении Симона фон дер Борха Рижским архиепископом и в оказании Ливонии военной помощи, хотя эта его инициатива пришлась не по вкусу верховному магистру Немецкого ордена[138]. Однако в целом дипломатические маневры ливонского магистра Берндта фон дер Борха нельзя считать особо успешными. По окончании зимней кампании 1480 года он будет сетовать верховному магистру на то, что «будучи полностью лишенным помощи со стороны вашего верховенства и ваших [людей]», был вынужден приказать «[по] нашим и нашего ордена амтам (ampthe) и округам забирать из церквей, капелл и у нас и закладывать все монстранцы, серебряные кувшины и позолоченные изображения и прочие драгоценности, серебряные головы, покрывала, кубки в огромном количестве, чтобы использовать их на оборону во благо нашего ордена и нашей страны»[139]. Однако отсутствие внешней помощи не отвратило магистра от намеченных планов.

Осенью 1479 года руководством Ливонского ордена разрабатывался план оперативно-тактических действий на Псковской земле (владения Новгорода как «отчину» великого князя Московского из стратегических соображений предполагалось обходить стороной). На острие главного удара должен был оказаться Гдов (Waldow), самая сильная псковская крепость в Причудье, которую надлежало атаковать со стороны Чудского озера, для чего силами Дерпта и Ревеля формировалась и оснащалась озерная флотилия. Судя по письмам дерптского магистрата, количества кораблей, имевшихся у него в наличии на момент начала военных действий, не хватало для решения поставленных задач; не было также квалифицированных мастеров, способных строить и переоснащать корабли, а Ревель не торопился с их присылкой; не было загодя запасено продовольствие и боевое оснащение для кораблей[140]. Эти обстоятельства, как и положение дел в пограничной Нарве, не имевшей к началу войны надежного гарнизона и необходимого вооружения[141], свидетельствуют об отсутствии серьезной подготовки к войне с Псковом, решение о которой, надо думать, было принято магистром спонтанно, под воздействием известий о грозящем Ливонскому ордену отлучении.

Согласно расчетам ливонского военного командования во главе с магистром, второй войсковой группировке предстояло занять Пурнау. Учитывая особую значимость этой «обидной» земли для ордена, действовать тут должны были его войска под командованием самого магистра. 31 декабря 1479 года ливонское войско пересекло псковскую границу и вторглось в Пурнау, положив тем самым начало «первой Ливонской войне». О ходе этой кампании хорошо известно из письма магистра фон дер Борха к верховному магистру, написанного после ее окончания[142]. Наступление производилось со стороны Мариенбурга, откуда выдвинулись орденские отряды под командованием орденских чинов (гебитигеров) Мариенбурга, Каркуса, Бендена, Зельбурга, Ашерадена, Дюнабурга, Розитена, Зонненбурга и фогта епископского замка Кокенхузена. 1 января 1480 года они взяли и до основания разрушили Вышгородок, «большую белую деревянную крепость» с более чем 400 «очагами» (ffewr stete), которую ливонцы «сожгли дотла вместе со всеми, кто там был, и старыми и малыми», вдобавок разорив «множество деревень на три мили вокруг»[143]. Эти действия магистр квалифицирует как «возмездие» (wrakе) псковичам за попранную справедливость, имея в виду отторжение ливонской земли в 1463 году и нападения на ливонские приграничные земли 1478 года. В своем послании, содержание которого предполагалось довести до сведения папы, Бернд фон дер Борх особо отметил, что под Вышгородком его собратья по ордену вернули в католичество местных «поселян», которых русские успели обратить в православие, что должно было произвести благоприятное впечатление на членов римской курии и заставить их воспринимать ливонское орденское руководство как ревнителей католической веры.

Второе ливонское войско в составе отрядов из Йервена, Феллина, Ревеля, Пернау, Везенберга и Нарвы, ревельского ополчения и вассалов ордена из Гарриэна и Вирлянда 17 января переправилось на русский берег Чудского озера (peybas), сожгло Гдов и разорило его округу[144]. Ожидалось, что тем временем от Нейхаузена выступят магистр «со всею землею» (cum tota terra) и ополчение Дерпта, чтобы объединиться с войсками, действующими в Пурнау, для наступления на Псков, однако опасение, что необычно теплая для этого времени года погода, размокшие дороги и действующие в тылу ливонского войска русские дозоры (achter) помешают отступлению, заставили гебитигеров вскоре после уничтожения Вышгородка, не дожидаясь подхода магистра, повернуть вспять. Достигнутый успех был весьма скромен, что не помешало ливонскому магистру использовать его при новой попытке воздействовать на папу. 25 января 1480 года, вскоре после окончания похода, он обратился к верховному магистру Немецкого ордена с просьбой довести до главы Церкви сведения о героической борьбе ливонского орденского братства против «отступников» с тем, чтобы вместо оказания помощи он своим несправедливым гневом не помешал ему развить успех[145].

Из-за погодных условий магистр перенес поход, запланированный на 23 января, на 15 февраля[146], а затем на 20 февраля[147], предоставив тем самым псковичам время для подготовки ответного удара. Они отправили великому князю послов «силы просити на немцы»[148]. 11 февраля московские полки под командованием князя-воеводы А. Н. Оболенского-Ногтя прибыли в Псков для похода на Ливонию, хотя о концентрации сил противника в Пскове Дерптский епископ уведомлял магистра много раньше[149]. 14 февраля вместе с псковским ополчением они перешли ливонскую границу[150]. Мы располагаем пространным письмом магистра фон дер Борха в Пруссию с описанием русского вторжения в Ливонию, к сожалению, без указания года[151]. Написанное в Вербное воскресенье, в последнее воскресенье перед Пасхой, оно может быть датировано как 25 марта 1480 года (в этом случае оно имело бы отношение к вышеназванным событиям), так и 14 апреля 1481 года, временем, последовавшим за очередным нахождением русских войск в пределах Ливонии. По причине, о которой будет сказано далее, мы относим этот документ к 1481 году. Что же касается февраля 1480 года, то информацию о русском походе в Ливонию мы черпаем, прежде всего, из летописей, по сведениям которых после трехдневной осады русские заняли острог Кастер («костер Омовжу») в устье реки Эмайыги и оттуда подступили к Дерпту, который в течение суток подвергали осаде. Город они не взяли и 20 февраля вернулись в Псков «с множеством полона» и «с многым добытком»[152]. Спустя три дня московское войско покинуло город в связи с мятежом братьев великого князя Андрея Большого и Бориса Васильевичей.