Выживание. Высокие моральные понятия, такие как честность и добродетель, не всегда можно соблюсти, когда человек борется за выживание. Не говоря уже о том, когда берешься управлять жизнью таких людей, – да у них просто ничего не было бы на основе честности и добродетелей.

Если бы Изабель знала правду о том, кем он был, и то, что он не рассказал ей о своем прошлом, связанном с Грейплингом, а еще то, что он делал каждый день, чтобы защитить и сохранить Общество, считала ли бы она его по-прежнему своим другом? Она шутливо называла его пиратом, но в действительности не хотела строить свое будущее с кем-то, кто живет тайно, вне закона и общества, как он. Прошлой ночью она была податливой и теплой в его объятиях, и ему хотелось снова прижать ее к себе. Он хотел позволить ей свободно ходить по дому, где ей нравится, а не только в уединенном саду, где девушка могла видеть лишь весьма ограниченную часть его жизни. Возможно, пришло время изменить кое-что в штаб-квартире? В конце концов, это его дом. И он любит Изабель.

– …И вот тогда мы с лордом Фортом вернулись со звезд и соскользнули по веселому лучу лунного света, чтобы потанцевать вместе в Гайд-парке… потому что ты ни хрена не слушаешь из того, что я говорю! – Келтон даже наклонился к своему другу с вызовом и обидой.

– Рад слышать, что ты провел приятный вечер, – сказал Фэллон, пытаясь убедить друга в обратном.

– Черт бы тебя побрал, Сент-Джеймс, позор на твою голову, позор! Я давно восхищаюсь твоей способностью слушать меня, не слушая. Ты единственный человек из тех, кого я знаю, который может думать сразу о трех вещах и уделять им все свое внимание. Но это… – Он не закончил, сделав жест рукой, которым чуть не сбил со стола графин. – Это просто какая-то постыдная демонстрация твоих талантов.

– Прости, что разочаровал тебя. – Фэллон потер глаза. Ему не удалось толком поспать вчера ночью. Конечно, при этом он не жаловался на причины, не давшие ему заснуть.

– Я никогда раньше не видел тебя в таком состоянии. Может, тебе стоит выпить? – предложил Келтон. – Я знаю, ты не жалуешь это дело, но хуже от этого точно не будет. Стаканчик виски сделает тебя веселее в нынешних обстоятельствах, я-то знаю.

– Да я и так в порядке.

– Ну да, конечно, ты в порядке. Я вот смотрю на тебя и думаю: вот он, душа-парень.

– Я как раз тренирую улыбку. И смех тоже. – Он на самом деле улыбался за последние несколько недель чаще, чем за последние несколько лет. Изабель оказывала такое влияние на людей, что соблазнила его выйти на свет, и теперь, когда он побывал там, он не знал, что делать с темнотой в своей жизни.

– Да от твоей улыбки можно ослепнуть, парень! И конечно, я просто уверен, что твоя рассеянность не имеет ничего общего с дамочкой, которую ты закрыл в своей спальне – разумеется, исключительно ради ее безопасности, – осклабился Брайс.

Фэллон внимательно посмотрел на него. Он не обязан отвечать Хардеуэю. А вот тот за все слова, которые на протяжении многих лет вливал ему в уши, теперь будет сидеть тихо и слушать.

– Ожидается, что завод паровых двигателей Кросби скоро даст хорошую прибыль, – начал Сент-Джеймс. – А вместе с ним и некоторые другие предприятия по всей стране. Возможно, пришло время Обществу запасных наследников измениться. Мы могли бы попробовать инвестировать в законные предприятия и закрыть теневые схемы. Больше никаких темных переулков и обмена мешков с деньгами на услуги. Все меньше наших парней вынуждены будут сидеть здесь без дела. Мы могли бы жить вполне легально, а не марать руки угрозами или незаконными ставками. Мы могли бы стать добропорядочными джентльменами, благородными и честными, даже…

– Завод паровых двигателей, который основал для нас Клобейн, конечно, имеет потенциал, – перебил его Келтон. – Но выйти из тени и присоединиться к добропорядочному обществу будет нешуточным изменением. Как насчет сопряженных с этим последствий, Фэллон? Наше Общество – нечто большее, чем просто кучка людей, затеявших это незаконное предприятие много лет назад. Не говоря уже о том, что у нас больше не будет союзников, которые бы держали нас в курсе потенциальных рисков.

– Добропорядочные джентльмены не нуждаются в таких вещах.

– Значит, ты не собираешься выслушать сообщение о том, что в наши края прибыли трое джентльменов, не связанных между собой, которые заинтересованы в импорте некоторых украденных товаров?

– И ты двадцать минут болтал о том, как завидуешь мошеннику, который увел у тебя лошадь, зная, что у тебя есть информация об украденных картинах Фэрлина? – поднялся Фэллон со стула и, наклонившись, вперился взглядом в друга.

– Это была смешная история, а ты даже половины не услышал, – развел руками Келтон.

– Это информация из доков, или Грейплинг подослал кого-то передать ее?

– Лондонские официантки – просто кладезь информации. Грейплинг еще не возвращался в таверну, в которой я раздобыл информацию, но, если вернется, я об этом узнаю первым.

– А что известно об этих потенциальных покупателях? И насколько догадлива твоя официантка? Грейплинг уже раз покрасил волосы и может улизнуть даже от тех, кто его знает.

– Сент-Джемс, мы найдем его. Лично я не слышал о прибытии покупателей из первых уст, иначе пригвоздил бы Грейплинга к земле прямо там. Это ведь такая неоднозначная вещь, которую ты больше не хочешь, чтобы я делал, верно?

– Я всего лишь пытаюсь…

– …сделать приятное леди Изабель? – закончил за него Хардеуэй и понимающе покивал головой.

Фэллон умолк, услышав эту правду от своего друга. Конечно, он разрывался надвое. Он хотел быть достаточно хорошим для Изабель. Но, по иронии судьбы, лучшим вариантом избавить ее от проблем был способ, который он использовал в работе со всеми вокруг, – нечистый, полный интриг. И как только он это сделает, она исчезнет.

Хардеуэй отодвинул пустой стакан и оперся руками о стол.

– Давай-ка пока позаботимся о ее жизни и безопасности, используя любые мошеннические и незаконные способы, имеющиеся в нашем распоряжении, – предложил он.

– Ты говоришь об этом только потому, что хочешь дать Грейплингу в морду. – Фэллон хорошо знал своего приятеля.

– Это правда, – не стал возражать Брайс. – Но, Сент-Джеймс, Общество делает также много хороших дел. Моя бабушка всегда говорила мне…

– Послушай! – выставил Фэллон руку вперед. – Я еле пережил историю о лошади. Бабушкиных мудростей я уже не вынесу. – И откинулся на спинку стула, готовясь к долгому рассказу, потому что знал, что его друга ничто не остановит.

– Я коротко, – пообещал тот. – Баланс. Все дело в балансе, равновесии. Хорошо ли, плохо – это все относительно.

– Дай сразу догадаюсь: твоя бабушка говорила тебе, что быть плохим мальчиком – это хорошо?

– Она рассказывала историю про гнилые фрукты и варенье на зиму, – глазом не моргнув, продолжил Келтон. – Поучительная байка, хотя у меня она никогда не вызывала особого восторга. Вот если бы бабушка добавила туда ставку на хорошую лошадь…