— Это, по-моему, плохо. Считаю… артподготовку надо было наносить попозже… сразу всеми силамы, когда начнет свэтать.

Сталин оказался прав. Точное начало артподготовки Жуков и Рокоссовский с ним не согласовали — налицо явный просчет. Это осторожно признает в мемуарах даже не склонный к самобичеванию Жуков. Командующие фронтами не учли, что если час немецкого наступления нам был известен, то и фашистские фельдмаршалы не были неосведомленными тупицами.

Чрезвычайно опытный и осторожный фельдмаршал Манштейн и немногим уступавшие ему Клюге и Модель приказали накануне наступления отвести танковые соединения на недоступное для артиллерии противника расстояние, а солдаты, о которых тот же Жуков совсем уж опрометчиво пишет, что они «мирно спали в блиндажах», были предупреждены о возможном артналете и укрылись, кто как мог. Какой может быть сон перед наступлением, перед, может быть, последним днем жизни? Вот почему опрометчиво рано начатая мощнейшая артподготовка не дала, как признавали позднее и Жуков, и Василевский, тех результатов, каких от нее ожидали.

Артиллерия, не видя конкретных целей, вслепую молотила в темноте по квадратам, авиация же поднялась в воздух, когда и немцы снялись без больших потерь с прифронтовых аэродромов. Из-за этого просчета немцы все-таки начали наступление на час позже, что было рассчитано хитроумными Манштейном и Клюге. Теперь вся тяжесть битвы на Курской дуге сосредоточилась на танкоопасных направлениях, где сотни, а с обеих сторон и тысячи ТАНКОВ ринулись друг на друга, поддержанные артиллерией, авиацией и силами подготовленной — здесь выше похвал — противотанковой и противопехотной обороны.

О герои мои, русские, татарские, украинские — СОВЕТСКИЕ солдаты — здесь, на дуге, ВЫ показали, как вы научились ВОЕВАТЬ!

Недоумение все тех же уверенных в победе, в прорыве, наступлении, стремительном и беспощадном, Манштейна и Клюге не знало пределов — дуга гнулась, но не прорывалась. Местами отступив на три-пять километров, отступающие, заняв новую, подготовленную заранее полосу обороны, встречали врага опрокидывающим огнем. Здесь не было паники 41-го! Не было истошных криков: «Танки!» По танкам били бронебойщики, садили тяжелые длинноствольные зенитки прямой наводкой, садила с закрытых позиций тяжелая гусеничная артиллерия.

Но главное были — танки! Тяжелые, выщупывающие длинными дулами верную цель коробчатые «тигры», более верткие и потому опасные из-за мощного пушечного огня «пантеры», неуязвимые, как казалось вначале, бронированные крепости «фердинанды»… Нет, и они горели, и с ними схватывались «слоны» «КВ», скоростные «тридцатьчетверки». Иные танки вспыхивали, как факелы, другие замирали, дымя, и под гусеницы из люков выкатывались обгорелые танкисты… Не самая ли это страшная смерть — заживо сгореть в танке… Танковые стада, рев и вой моторов, бомбы и взрывы, скрежет металла, крик погибающих. Черный дым. И черное, словно тоже горящее, солнце…

Бунинские… Тургеневские… Толстовские места… Обоянь… Орел… Перов… Волхов… Карачев… Муром… Курск… Русь исконная и степная… Овражные речки и курские соловьи. Средняя русская исконная земля! Что с тобой сделалось? С твоим небом. НЕБЕСАМИ! Где будто всегда чуялось-веялось присутствие БОЖЬЕ, то незримое ОКО, Его глас в грозовых тучах…

Теперь все смешалось здесь, затихая лишь к ночи и затихая ли, коль все кругом горело, чадило, вспыхивало, грохотало. Людское безумие и людская отвага и боль, не вы ли сгорали здесь?

ДУГА не была прорвана… И если бы так же была начата Великая Отечественная — она была бы сразу опрокидывающей и победоносной. Об этой дуге было написано много правдивого и верного, но еще и немало бодрого вранья с преувеличением потерь у «фрицев» и с преуменьшением собственных горьких потерь. Ее сравнивали с Бородино, и, на взгляд автора, опять неудачно: после Бородино ведь была сдана Москва.

Когда после изматывающих боев войска свежих резервных фронтов, Степного и Брянского (их поддерживали, естественно, и все другие фронты), перешли в решительное контрнаступление, а новые танковые армии устремились в прорывы, гитлеровские фельдмаршалы сумели все-таки спасти положение и с боями организовать отход, и полного разгрома, как планировалось Сталиным и Генеральным штабом, а также нового «двойного Сталинграда» немцам удалось избежать… Проанализировав обстановку на фронте, Сталин и сам отказался от плана клещей и котлов.

— Надо быстрээ освобожьдать нащю тэрриторыю, — приказал он, а котлы ми эще им успээм устроить…

Главный итог битвы на Танковой дуге — последняя и отнюдь не фантастическая попытка Гитлера победить закончилась полным провалом.

«Общие потери вражеских войск, — пишет в своих мемуарах маршал Жуков, — составили около 500 тысяч человек, 1500 танков, в том числе большое количество «тигров» и «пантер», 3 тысячи орудий и 3700 самолетов. Такие потери фашистское руководство уже не могло восполнить никакими тотальными мерами».

И еще одна заметка для размышления из тех же воспоминаний:

«В контрнаступлении под Курском участвовали 22 мощные общевойсковые, 5 танковых, 6 воздушных армий и крупные силы авиации дальнего действия».

* * *

А потери наших российских сынов — да и дочерей тоже, убитых, разорванных в клочья, сгоревших в танках, погибших от ран, точно знает один лишь Всемилостивейший Господь БОГ, все- таки, думается, взиравший на эту схватку и помогший правым.

Всех дней Курской битвы было 50. Закончилась 23 августа…

Новое оружие, на которое так рассчитывал Гитлер, не получалось. Ни самолет-снаряд «ФАУ-1», ни гораздо более совершенная баллистическая ракета «ФАУ-2» не приносили желаемого успеха, взрывались на старте, сходили с цели, падали в океан. Лишь немногие достигли Лондона, но и там не причинили серьезного ущерба. Гитлер в бешенстве вызывал руководителей проектов к себе, ездил сам в Пенемюнде, чтобы на месте испытаний получить ответ, в чем причины таких дорогостоящих неудач.

Суховатый, предельно вежливый и предельно защищенный этой вежливостью от самых истерических нападок Гитлера Вернер фон Браун неизменно отвечал:

— Мой фюрер, неполадки вызваны не массовыми причинами. «ФАУ-2» — ракета надежная, но подводят изготовители ее электронной начинки. Это либо вредительство сознательное, либо, что кажется более верным, низкая квалификация рабочих-сборщиков. Там нужны лучшие условия труда и очень тщательная проверка выпускаемых двигателей. Непредсказуемо также ведет себя и взрывчатка. Это исключительно сильное вещество нового типа. Для примера, мой фюрер, спичечного коробка достаточно, чтобы вдребезги разнести грузовик. Взрывчатка доводится до кондиции. Но нужно время для испытаний. А его нет. Мои люди работают в четыре смены по шесть часов!