Националистические рассуждения, будь это хоть историческая или политическая полемика, хоть художественная литература, уделяли северу гораздо меньше внимания, чем английские и протестантские толкователи. Кроме того, апокалиптические мотивы, которые снова и снова возникали в юнионистской политической риторике и сочинениях, как правило, отсутствовали в произведениях националистов. Однако есть в их творчестве и кое-что общее. В то время одно из наиболее обличительных гипотетических рассуждений о гомруле предложил Джордж Бернард Шоу в “Предисловии для политиков” (1907), которым он снабдил пьесу “Другой остров Джона Булля”. Будучи сторонником гомруля, Шоу заявил, что быть “лоялистом” для ирландца “противоестественно” (подобно тому как республиканец-социалист Джеймс Коннолли считал ольстерский юнионизм формой ложного сознания). Шоу подчеркнул при этом радикальный потенциал ирландского протестантизма[486]. Он полагал, что ирландский лоялизм и общественное возвышение протестантов взаимозависимы, а потому конец “английского” правления в Ирландии и конец господства соответствующего класса приведет к исчезновению ирландского лоялизма. Шоу писал “Предисловие…” до усиления воинственности ольстерских юнионистов и, будучи дублинским протестантом, видел своих товарищей по религии не упрямыми противниками администрации гомруля, а потенциально самой развитой и энергичной силой в рамках нового режима. Готовность ирландских протестантов влиять на жизнь страны, по мнению Шоу, должна была привести к еще более очевидной идентификации с “авангардом ирландского национализма и демократии в противовес папизму и клерикализму”, а этот протестантский интерес оказался бы поддержан голосами католиков, желающих расширить национальную свободу и отказаться от клерикального превосходства[487]. Хотя эти гипотезы накладывали на северный протестантизм ряд аспектов его южного варианта, а рассуждение в целом во многом основывалось на протестантской национальной гордости, весьма любопытно, что Шоу пришлось подчеркнуть, как и Джорджу Бирмингему и другим писателям, казалось бы, очень тонкую границу между ярым ольстерским лоялизмом и передовым ирландским сепаратизмом. Оба писателя обращают внимание на хрупкость любого истинного юнионизма в среде воинствующих протестантов севера, а нарисованная каждым картина Ирландии при гомруле во многом определяется господством протестантского сепаратизма.

Представления Шоу об ирландском католичестве при гомруле не менее любопытны. Шоу считал унию агентом клерикализма, поскольку в ее рамках церковь была одним из ключевых институтов, где накапливались популярные политические и религиозные жалобы католиков. Ликвидация унии и введение гомруля освободило бы ирландских католиков от служения Риму и позволило бы им создать собственную ирландскую галликанскую церковь: “Гомруль возвестит наступление дня, когда Ватикан уйдет из Дублинского замка и остров святых встанет во главе собственной церкви”[488]. Согласно Шоу, увлеченному суматохой собственных парадоксов, гомруль должен был обратить оранжистов в главных сепаратистов, а набожных католиков – в главных галликан.

Стоит рассмотреть еще один вымышленный вариант гомруля, отражающий позицию сепаратистов. Шинфейнер Теренс Максуини, который принимал участие в восстании 1916 г. и в октябре 1920 г. умер в тюрьме после семидесяти четырех дней голодовки, в 1914 г. опубликовал пьесу “Революционер”, где описал бедственное положение сепаратистов при безучастной администрации гомруля[489]. Эта драма, как и другие упоминавшиеся произведения, разворачивается на фоне принятия третьего билля о гомруле. Протагонист Хью О’Нилл (вероятно, его имя было намеренной отсылкой к гэльскому лорду и мятежнику, жившему в конце шестнадцатого века) сталкивается с бахвальством и трусостью в своем кругу продвинутых националистов и сильной враждебностью влиятельных фигур католической церкви, а некоторые его близкие, как и остальная националистическая Ирландия, смягчают свое отношение к империи. О’Нилла отлучают от церкви как атеиста-революционера (на самом деле он был истовым католиком), он наблюдает, как его знакомые приносят собственные политические убеждения в жертву личной выгоде, а все действие пьесы разворачивается на фоне “Имперского карнавала”, всенародного гуляния, которое устраивается под предлогом празднования введения гомруля, но на самом деле увлекает добросердечных националистов на империалистический путь. Борьба О’Нилла за сепаратистские идеалы одинока и трагична, но его гибель после яростной прозелитистской кампании становится красивой и героической кульминацией истории.

Хотя эти литературные представления об Ирландии при гомруле не лишены причудливых и даже комичных деталей, в целом они на удивление близки к рассуждениям гораздо более трезвомыслящих комментаторов. Их спекуляции, как и литературные фантазии, во многом определялись партийной принадлежностью, но некоторые предположения были одинаковы для всех. Сатирик-юнионист, такой как Фрэнкфорт Мур, может, и пророчил анархический раскол в рядах националистов после введения гомруля, но это было лишь гиперболизированной версией предсказания Джона Редмонда, который (как и аграрий-радикал Майкл Девитт) ожидал коллапса партии гомруля, ее functus officio, после того как ее цель окажется достигнутой[490]. Фактически Редмонд искусно превращал усмешки оппонентов в политический капитал: когда юнионисты заявили, что гомруль дестабилизирует британское государственное устройство (уважаемый юрист А. В. Дайси утверждал, что “гомруль не разрешает противоречия, а начинает революцию”), Редмонд принял их позицию, но при этом сказал, что гомруль спровоцирует здоровый пересмотр федеративного устройства Соединенного Королевства[491]. Как и юнионисты, Редмонд признавал, что многие аспекты предлагаемой меры в высшей степени неудовлетворительны; как и юнионисты, хотя и с другой позиции, он считал финансовые положения законопроекта в лучшем случае временными. Возможно, как и юнионисты, он также предвидел конкретные проблемы с тем положением билля, которое предполагало вычет задолженности по аннуитетам на покупку земли из перемещаемой суммы[492].