В общем, скомандовав пятнадцатиминутную готовность и забрав с собой сестру, Атарашики удалилась вглубь дома.

— В уборную сходи и выходи во двор, — произнес я, вставая из кресла.

В отличие от меня… Хотя лучше сказать, что только я за эти почти полтора часа не вливал в себя чай литрами. А больше всех этим злоупотреблял Казуки, видимо чтобы занять руки и не чувствовать себя совсем уж безмолвным болванчиком.

Число охраны с нашей стороны было уменьшено, собственно, мы с Казуки ехали в одной из таких машин, изображая ту самую охрану. И это, пожалуй, все, что мы могли сделать, чтобы сохранить в тайне истинную цель нашей поездки. Да, Атарашики попросила императора оставить в секрете, что род приобрел нового члена, но попробуй тут сохрани тайну, когда императрица с сестрой и с кортежем из семи машин и двух вертолетов едут в Хранилище. И это не считая охраны на обычных авто, изображающей простых обывателей, едущих по своим делам. Хоть дорогу перекрывать не стали, и то хлеб. Жены императора — личности куда как более приближенные к нему, чем даже дети — кроме разве что наследника. И так везде, к слову. Муж с женами — одно целое в социально-традиционном плане. Дети вырастают и начинают свою жизнь, а жены остаются с тобой до конца. Из-за всего этого Митико просто не могла приехать к нам тайно, точнее, без толпы охраны и показа своего статуса. Впрочем, император достаточно хитро напустил туману и пару раз оговорился, что эти бабы совсем башкой тронулись. Минимум информации, максимум тумана по отношению к истинной цели поездки. Лично я скорее подумал бы, что сестры поехали бухать туда, где их точно никто не спалит. Ну или что-нибудь такое же невероятное. Если уж император пальцем у виска крутит… Кто-то наверняка начнет подозревать, зачем именно они туда едут, но доказательств не будет. Что наш особняк, что территория Хранилища защищены от подглядывания очень хорошо. Хранилище, естественно, даже лучше. Так что увидеть, как мы с Казуки садимся-выходим из машин, никто не должен. Ну да ладно, нам лишь бы Нагасунэхико не спугнуть, остальное ерунда. По большому счету и это — лишняя перестраховка.

По приезде оставили охрану за пределами храма — жрецы вообще крайне негативно относятся к вооруженным людям на своей территории. Пройдя в пещеру, выполняющую роль прихожей, коридоры, помещения и песчаные двери самого Хранилища, наконец оказались внутри своей личной ячейки.

— Давненько я тут не была, — заметила Митико. Казуки тоже с любопытством оглядывался. — А вещичек-то поменьше стало.

Как по мне, в комнате и так было мало места, а ведь маленькой ее не назовешь. Что же тут раньше творилось?

— Но все основное на месте, — произнесла Атарашики.

— Ну… я, честно говоря, и не знаю, что тут основное, — пожала плечом Митико.

Что и неудивительно, все же она была не из главной семьи и объяснять, что здесь к чему, было незачем. Повезло, что вообще сюда водили.

— Присаживайтесь, — махнула рукой Атарашики в центр комнаты, где как раз лежали две подушки.

Митико переспрашивать не стала, а вот Казуки немного застопорился — подушек-то всего две. Легонько подтолкнув его в спину, отошел в сторону — сейчас я здесь всего лишь зритель.

— Не тушуйся, — прошептал я ему. — Все будет хорошо.

Достав нужные предметы и кинув на пол еще одну подушку, стопка которых лежала в углу комнаты, Атарашики опустилась на колени между Митико и Казуки, расположив артефакты перед собой. Подушки, кстати, лежали как раз рядом с той тумбой, где хранились нужные для ритуала вещи.

— Камень бери в правую, — напомнила Атарашики парню.

После чего положила руки на колени и, выпрямив спину, застыла. А вот Митико, наоборот, зашевелилась. Повязав красную ленту себе на правую руку, второй конец точно так же повязала Казуки. После чего, уколов себе и ему пальцы на левой руке, положила спицу на пол и произнесла:

— По доброй воле, осознавая последствия, отдаю свою кровь и силу, — и приложила окровавленный палец к каменной плитке.

А вслед за ней то же самое проделал и Казуки. Секунда, другая — и Атарашики произносит:

— Добро пожаловать в род, Аматэру Казуки, — улыбнулась она.

— Поздравляю, — кивнула Митико.

— Вот видишь, все не так уж и страшно, — сказал я, подойдя к нему.

И в этот момент Казуки выронил камень, схватился за грудь и скрючился так, что ударился лбом об пол.

— Что происходит?! — спросила Митико, глядя на него расширившимися глазами.

— Не знаю… — прошептала точно так же ошарашенная Атарашики.

Я же упал на колени рядом с Казуки и повернул его так, чтобы видеть лицо. Он явно задыхался и кривился от боли, но, судя по всему, не такой уж и сильной.

— Ты меня слышишь? Можешь говорить? — произнес я.

— Тело… изнутри… жжет. И дышать… трудно… — кое-как ответил Казуки.

Да что тут происходит, черт возьми?! У меня такого точно… Или было? Дискомфорт точно был. Правда, ничего не жгло, но чувство пуха внутри действительно немного мешало дышать. Я все списал на воображение, так как по факту дыханию ничто не мешало. И вот тут-то меня и осенило: парень ведь ни разу не пытался использовать бахир, а вдруг чужая энергия и правда негативно действует на ведьмаков? Ладно я, у меня ранг Абсолют, контроль организма бешеный, микроповреждений и не замечаю. Будь иначе, и мой арсенал уменьшился бы вдвое, а то, что осталось, использовал бы редко и осторожно. Короче, не был бы я Абсолютом, если бы так же чувствовал боль. А таким недоведьмакам, как Казуки, вполне может быть нехорошо. Акеми ведь говорила когда-то, что бахир Патриархам противопоказан. Но то бахир, а тут — магия… Впрочем, один фиг, чужеродная энергия в теле, и как она на тушку влияет, никто не знает.

— Помнишь, я учил тебя контролировать боль? Действуй. Попытайся абстрагироваться от своих ощущений.

— А ведь поговаривают, — неожиданно произнесла Митико, — что Патриархам этот ритуал тоже трудно дается.

Б… Блин. Как матюгаться-то хочется. Сразу видно, что баба в тепличных условиях жила. Кто ж о таком вслух говорит? А самое поганое, что отнекиваться и переводить тему уже нельзя. Может, она и поверит в мои отмазки, но мужу все равно доложит, а вот он поверит вряд ли. Одно радует: судя по всему, Казуки вне опасности. Раз уж другие Патриархи выживают, то и парень выживет.

Время выходит, пора сказать хоть что-нибудь.

— Если ваше предположение верно… — произнес я, глядя на Митико. — Нет,