– Я не знал насчет сообщничества, – встрепенулся Тобиас. Последовало негромкое мычание с закрытым ртом, обычно свидетельствующее, что он мысленно вертит идею так и эдак. – Смахивает на досужие домыслы.

С этим Лайле сталкиваться доводилось.

– Не все же мне быть мишенью. Пусть теперь ею побудет кто-нибудь другой.

– У меня сложилось впечатление, что у него в доме и кабинете провели обыск – и нашли нечто… проблематичное, – Джаред сжимал и разжимал лежащую на колене руку. – Школа приставила к делу своего следователя. Расследованием занимается полиция штата. Я уверен, что Джинни копается в обвинениях.

– А что именно нашли? – поинтересовалась Лайла.

Джаред поморщился.

– Говорят, у него были фотки на компьютере…

– О боже! Довольно! – Она махнула рукой, словно хотела отбить эти слова.

– Невероятно… – Тобиас присвистнул.

Лайла сочла новость прискорбной, но отнюдь не шокирующей.

– Да ладно тебе… Нипочем не угадаешь, что творится в чужой голове.

– Но убийство?.. – спросил Джаред.

Именно это она и имела в виду.

– Особенно убийство.

На следующий день Лайла завернула в кабинет Джинни по пути со встречи с шерифом и прокурором. Тобиас остался с Чарльзом, обхаживая его в своем стиле в надежде вытянуть побольше информации. Лайла же воспользовалась возможностью заглянуть к Джинни.

Еще не дойдя до двери кабинета, увидела сквозь стеклянную стену доску. Фотографии и газетные заголовки. Листочки с пометками об уликах. Ее лицо. Лицо Аарона. Видеть собственную жизнь вывернутой наизнанку и выставленной на всеобщее обозрение было как-то неуютно. Но чем дольше Лайла стояла там, вбирая взглядом каждый дюйм информации, тем отчетливее понимала, что это не ее жизнь. Это экспозиция. Она сыграла роль. Эпизод в омерзительной опере Аарона.

Стоя на пороге, Лайла дожидалась, когда Джинни повесит трубку, чтобы объявить о своем присутствии.

– Я видела такие доски по телевизору и в кабинетах адвокатов защиты. Но сама их субъектом еще не бывала.

Джинни резко вскинула голову. Перевела взгляд с Лайлы на доску, а затем на общую залу у посетительницы за спиной.

– Вам здесь не место.

В этом вся ее жизнь.

Лайла, как остановилась в дверном проеме, так и стояла там, надеясь, что непринужденное посещение развеет часть лихорадочной паники, исходящей от Джинни.

– Меня вызывали в прокуратуру.

Прекратив оглядываться и елозить в кресле, следователь нахмурилась.

– По какому поводу?

– Любезное уведомление о дополнительных телах, найденных в хижине. Джули и Яры. Яра была в новостях, но Джули… Пожалуй, рано или поздно должны были обнаружить и ее.

– В самом деле?

– А еще они хотели уведомить Тобиаса, что сейчас этим делом вплотную занялось ФБР.

Первоначальная паника, охватившая ее при этой новости, испарилась в ту же секунду, как фэбээровцы дали понять, что сосредоточатся на преступлениях Аарона, а не потенциальных ее.

– Это еще не факт.

Ай да Джинни! Славный юрисдикционный бой до самого конца.

Тот факт, что ей удалось правильно понять хоть чей-то настрой, заставил Лайлу улыбнуться. Войдя в комнату, она села в кресло напротив Джинни.

– А что тогда факт?

Напряжение, окутывающее следователя, как ветром сдуло. Она откинулась в кресле, словно утратила желание выпроводить посетительницу за порог, подальше от своей драгоценной доски.

– Я бы с радостью услышала ответ на этот вопрос от вас. Для разнообразия было бы славно получить честные ответы, без кренделей.

– Я то и дело вижу их фото в прессе, – Лайла кивнула на фотографию красивой женщины в дальнем конце доски. Брюнетки с голубыми глазами. – Джули.

Испустив вздох смирения, Джинни встала и направилась к доске.

– Вот Карен, а вот это Яра, – она указала на снимки.

Обе брюнетки с длинными волосами. Красивые и искрящиеся энергией. Улыбающиеся на снимках. Такие молодые, вся жизнь впереди, а Аарон ее оборвал… Считал, что имеет право. Что ему принадлежит даже их дыхание.

Взгляд Лайлы упал на фото посередине доски.

– Это браслет, о котором вы меня спрашивали?

Она не могла выбросить его из головы с той поры, когда увидела впервые. При мысли, что Аарон хранил браслет матери, горло стискивало удавкой. Любовь, горечь утраты… или нечто куда более зловещее?

– Больше никаких сведений о нем? – спросила она, когда Джинни не вызвалась дать какие-либо объяснения.

– Нет.

Твердый ответ завладел вниманием Лайлы.

– Может ли быть, чтобы Аарон прилагал свои трофеи к украшениям, принадлежавшим его матери? Убийцы так поступают? Он лишился матери, и все это как-то связанно с чувством покинутости?

– Не исключено, – Джинни пожала плечами.

Ах, какой тон! У нее есть теория, и, похоже, ей хочется ее выложить.

– Но вы так не думаете.

– Убийства могут каким-то образом восходить к его матери – но нет, я не думаю, что речь идет о хранении. – Джинни прислонилась к дальнему концу доски. – Зато думаю, что он убил не только трех женщин, которых вы видите на доске.

Лайла страшилась того же. Человек вроде Аарона не мог просто начать убивать, когда ему было уже далеко за тридцать. За время супружества его характер не менялся. Может, стал более уравновешенным, но ведь и она тоже… Лайла не могла нащупать точку перелома, а значит, он не менялся, и его агрессивность, вероятно, уходит корнями далеко в прошлое.

Сзади доносились голоса. Говорили люди, звонили телефоны. В главной зале за столами сидели всего несколько человек, но шум не прекращался ни на миг. Вокруг бурлила деятельность.

Лайла подошла к доске. К снимку, упорно манившему ее.

– А это что за браслет?

– Принадлежал Карен Блю.

Лайла посмотрела на снимок. Увидела круглую подвеску. В памяти забрезжило какое-то воспоминание… ускользающее, не дающее себя ухватить.

– Семнадцать.

– Вы его уже видели?

– Нет. – Взгляд Лайлы переместился к следующему снимку. Она мысленно пыталась соединить фрагменты, но рассудок упорно тормозил. – Это и есть хижина? Я думала, она будет выглядеть иначе…

– Как это?

– Не знаю. Может, более запущенной. Брошенной. Ведь он редко там бывал, и уж точно не затем, чтобы просто отдохнуть.

Древесина в хорошем состоянии. Прочное переднее крыльцо и крепкая крыша. На ступеньках, ведущих к передней двери, никакой опавшей листвы. Хижина выглядит жилой, в отличие от умерших там девушек.