– Я же с самого начала говорил, что здесь не все чисто.

– Не пялься на них. Что ты будешь? – спросила Анна.

Девушки оделись и вышли из кафе, не оглядываясь.

– Кофе.

– Обычный? Здесь варят удивительный эспрессо, а еще эспрессо кон панна – можно двойной, макиато, капу…

– Просто кофе. Пожалуйста, большую чашку коричневого пойла третьей обжарки, процеженного через отбеленный бумажный фильтр, желательно сорта «Култа Катрийна»[60]. Ничего другого в рот не беру.

– Это как-то связано с твоей ксенофобией?

– Чё? Ничего подобного! Слышь, засунь эти свои словечки куда поглубже. Я и сам в состоянии купить себе кофе, если ты не хочешь угостить меня обычным. Я вообще не привык, когда меня угощают.

Анна купила Эско кофе, а себе какао со сливочной пенкой и сэндвич с ветчиной. Она почувствовала, как приободрилась. Поездка Вирве в Мексику не могла быть случайностью. Анна сидела с Эско в роскошном кафе и почти общалась с ним, хотя на улице осень пыталась переломить всех, кто бросал ей вызов. Еще несколько недель назад такое сложно было даже представить: в Эско произошла какая-то перемена, и Анна не очень понимала, с чем она связана. Но хотела знать.

– Почему ты больше не ненавидишь меня?

Эско посмотрел на нее с таким удивлением, что показался даже приятным: он явно не привык к чужой прямоте, хотя сам выдавал то, что думал, безо всякого стыда и не фильтруя базар, и смутился, когда кто-то сделал так же. «Удалось-таки его заткнуть», – удовлетворенно подумала Анна. Эско молча размешивал сахар.

– Скажем так, я по-прежнему ненавижу все то, что ты воплощаешь, но не ненавижу тебя лично – больше не ненавижу, – сказал Эско и посмотрел в сторону. И, кажется, покраснел.

– Ты не ответил на вопрос «почему»?

– Вот, блин, умеешь ты достать. Да не знаю я. Может, привык. Ты не такая.

– Не такая, как кто?

– Не такая, как другие понаехавшие.

– А многих ты знаешь? Так, чтобы лично.

– Я служил в полиции еще до того, как ваши сюда полезли. Я увидел перелом в обществе. Все началось с сомалийцев, потом потянулись югославы, курды, афганцы, потом африканцы, и вдруг вы начинаете лезть изо всех щелей, а мы должны всех кормить. Не выйдет. Такого я никогда не приму и не соглашусь, прости.

– Ты опять не ответил. Скольких понаехавших ты знаешь?

– Слушай, на работе я сталкиваюсь регулярно с сотнями иммигрантов и большая часть их подозревается в совершении преступлений: насилие, изнасилования, грабеж, наркотики…

– Я этого не спросила. Ты не знаешь никого, кроме меня.

– Ты работаешь, платишь налоги, говоришь на хорошем финском – это другое.

– Я уже плохо говорю на своем родном и думаю по большей части на финском, – ответила Анна тихо.

– Я тебе должен: ты ведь тогда не настучала на меня Вирккунену?!

«Естественно. Можно было и догадаться», – подумала Анна.

– У меня с Вирккуненом нормальные отношения, но и он не все терпит.

– Нормальный балканец никогда не пойдет стучать шефу – это само собой разумеющаяся вещь. А вот в финне я не была бы так уверена, особенно если это нормальный финн, – ответила Анна.

На какое-то мгновение Анне показалось, что она хватила лишнего, что Эско даст ей пощечину или выльет на нее кофе, но тот расхохотался так, что подавился собственной слюной. Сочный смех превратился в кашель, но в глазах осталась искринка, благодаря которой Эско даже как будто помолодел.

– Кстати, после того раза я сбавил обороты. Подумал, что так можно совсем скатиться, если уж на работе начал накатывать. Откровенно говоря, я испугался, – серьезно произнес Эско.

– Так здорово же! Если хочешь, мы могли бы как-нибудь сходить на прогулку с палками.

Эско поперхнулся.

– Кончай уже или я сдохну, а до этого еще, не дай боже, ты мне понравишься, – сказал он, раздираемый смехом и кашлем.

– Ну, если ты помрешь, народ не особенно расстроится, а вот если влюбишься в черножопую, то люди этого не перенесут. Кстати, что скажешь по поводу бабуси?

– Я скажу так: у этой симпатичной вдовушки алиби слабовато, – ответил Эско.

Рауно возвращался на патрульной машине в город от старых знакомых – Ауне Тойвола и Юки Рааппана, и ему было что рассказать следственной группе. По своей привычке в понедельник вечером Ауне отправилась пораньше спать, сняв слуховой аппарат, и ничего не слышала. А вот Юки слышал, как около девяти часов в сторону берега проехала машина. После смерти Рийкки он стал обращать внимание на всех, кто проходил или проезжал мимо по дороге. Старик не признал того, что ему страшно, но Рауно почувствовал, что это так. «Ничего странного, – подумал он. – Представить только, пожилой человек, живет поблизости от места, где совершено жестокое убийство. Уж он точно бы боялся, ну или как минимум был бы настороже». Бедняга Юки был настороже с августа, и сейчас это сыграло им на руку. Услышав звук двигателя, Юки вышел во двор. На улице стояла темень. Вскоре он услышал выстрел. В принципе в этом не было ничего удивительного, ведь сезон охоты на уток еще не закончился. Только вот солнце заходило до семи часов, так что вечерний перелет уже прошел и заметить добычу было невозможно. Если только она не была размером с человека.

Юки одевается потеплее и прячется под кустом у дороги, чтобы уж точно дождаться. Скоро мимо – слишком быстро – проезжает автомобиль красного цвета. И что самое главное, Юки определяет модель – это «Фольксваген Гольф», немного старый, такой ранее был замечен вблизи мест преступлений. Регистрационного номера, к сожалению, не видно – зрение уже не то, что в молодые годы, да и темно, и номер забрызган грязью. Кажется, эта же машина проезжала здесь и раньше. Тогда Юки удалось увидеть только мельком, так что уверенности не было.

Старик не без гордости показал Рауно тетрадку в синей обложке, куда он после 22 августа записывал информацию обо всех замеченных им автомобилях. Не много, где-то семь штук в день. Он чувствовал, что убийца вернется. Рауно похвалил, и Юки чуть не лопнул от удовольствия, а еще сказал, что по молодости раздумывал над тем, не пойти ли в полицию. Рауно заметил, что сделанная Юки карьера в лесничестве обернулась большой потерей для стражей порядка, мол, такая бдительность могла бы пойти им исключительно на пользу. Тут Юки совсем растаял и предложил кофе. Рауно пришлось остаться еще ненадолго, несмотря на то что он уже собирался отправиться со свежей новостью обратно в участок. Но старика огорчать ему не хотелось, пусть тот и сильно задержал его.

И вот теперь Рауно выжимал газ по полной, стремясь скорее обо всем рассказать коллегам. Это прорыв. Они быстро найдут старый красный «Фолькс», а через него выйдут на убийцу.