– И городская стража, – Танкар усмехнулся, – такое впечатление, шо там у них ешо одна таможня, только специально для помойников. И, шо самое интересное, груз везут мешками и на ослах.

– На ослах? – не поверил Саул. – Сроду о таком не слышал. Не пойдет осел в подземелье, – он покосился в сторону ослятни, где устроился на ночлег его упрямый друг.

– Эти – пошли. Это такие особые ослы. На двух ногах, с двумя руками и знаками отличия личной охраны советника.

– С помойниками? – Саул аж привстал.

– Лучшие друзья, – подтвердил Танкар.

– Это потому, что ты запретил пить вино, – Саул наставительно поднял кружку, – это была большая ошибка.

– Ошибка, – кивнул Танкар, – только не моя, а паршивой змеи Левкипия. И за то, шо мне сегодня пришлось идти верхом, вся их шатия останется внизу. Насовсем.

Рыжий сказал это очень спокойно, без угрозы, но по спине Саула пробежала холодная змейка. Бесцветные глаза его внезапно загорелись. С показным равнодушием он спросил:

– Неужели, старший брат, твое терпение, наконец, лопнуло?

– Можешь считать, шо оно таки лопнуло, – кивнул Танкар, намазывая толстую ноздреватую лепешку маслом и медом с обеих сторон. – Груз из Кафы прибыл, мастер готов, скфарны здесь. Да и гадюка Левкипий кстати свою дурную башку высунул. За раз и оттяпаем, шобы не высовывал, когда серьезные люди не просят.

Саул просиял, даже жевать забыл.

– Когда, брат?

– Скоро, брат. Совсем скоро. – Танкар обмакнул руки в блюдо с теплой водой и вытер о штаны. – Через два дня праздник Посейдона. Тень собирается быть на рынке. Туда его повезут сидя, а обратно – лежа.

– А наемники? – вскинулся Саул. – Они же бросятся жечь и грабить город!

– Они шо, мало вас грабили за последние месяцы? – холодно спросил Танкар.

Он медленно поднял глаза и «схватил» ими Саула, жестко, намертво. Тот даже не дернулся. Он и забыл, что друг и родич его может быть таким. Взгляд Танкара мог заморозить Понт в июльскую жару.

– Или чужое ярмо слаще своего?

– …Осел, кажется, беспокоится, – тихо проговорил Саул, – я выйду гляну, а?

– Глянь, – равнодушно позволил Танкар. Саул встал из-за стола, сделал несколько неуверенных шагов к дверям.

– Пожалуй, не пойду я. Что с ним случится, с ослом-то. А и случится…

Танкар прищурился, хлопнул по столу рядом с собой. Глаза рыжего потеплели. Совсем чуть-чуть, но Саула мгновенно отпустило. Гроза прошла стороной. Он вернулся и сел. И несколько долгих минут они молчали, слушая вопли обезьян, разодравшихся где-то на соседней улице.

– Хорошо, когда в своем доме чувствуешь на горле руку чужака? – спросил Танкар.

Вместо ответа Саул мотнул головой и сказал, как о деле решенном:

– Советник не уйдет с базара. Будет надежный человек с ножом. Или даже два.

– Пять, – распорядился Танкар, – пятеро надежных людей. Найдешь? Или помочь?

– Зачем так много? – изумился Саул.

– В самый раз. Как бы мало не было… Значит, найдешь, – Танкар кивнул, словно не ожидал другого. – Это хорошо. Ты позаботишься о советнике. А я о том, чтобы наемникам стало не до грабежей.

* * *

Осел и впрямь беспокоился. И было от чего. В темноте сарая, у самой стены притаилась чужая тень с незнакомым запахом, странным предметом в руках и явно недобрыми намерениями.

Ослик вытянул морду, собираясь высказаться по этому поводу, но чужак опередил его, ловко сунув в приоткрытый рот сочную, свежую морковку. Осел тут же забыл о своих подозрениях и занялся трапезой.

Тем временем высокий худощавый господин в очень приличном городском платье попытался накинуть на осла веревку. Тот мотнул ушами, проглотил остатки угощения и вопросительно уставился на своего ночного гостя. Большие миндалевидные глаза его светились не столько умом, сколько житейской сметкой, вполне заменяющей ум. По крайней мере, в большинстве случаев.

Ночной гость расправил веревочную петлю и сделал вторую попытку. Сквозь приоткрытую дверь в сарай проникало слишком мало света, но осел как-то угадал его движение и отпрянул назад, пригнув лобастую голову. Животное фыркнуло, как показалось человеку, насмешливо. Чужак торопливо достал из подвешенного к поясу мешка вторую морковку. Мешок этот давно заинтересовал ослика. Пожалуй, именно из-за него, из-за мешка он и помалкивал до сих пор. Осел, как и все его собратья, не слишком хорошо видел в темноте, но нюх имел отменный. Переступив копытцами, он потянулся к человеку. Тот отступил на шаг, маня его морковкой. Ослик, неслышно ступая по земляному полу, дотопал до двери и там нетерпеливо всхрапнул. Человек испуганно присел и сунул ему вторую морковку. Тот одобрил такое решение сочным хрустом, слышным, наверное, у северных ворот.

Дело застопорилось. Человек и ослик стояли посреди двора друг напротив друга и выжидали неизвестно чего. Впрочем, ослик прекрасно знал, что ему нужно. И был полон решимости это заполучить, или чужаку луна горшком покажется!

Он уже вытянул морду, но, угадав его намерение, потный от напряжения человек сунул ослу под нос сразу весь мешок, и когда животное потянулось к лакомству, быстро завязал за ушами. Как ни странно, осел не возразил.

Человек огляделся. Под навесом у забора приткнулась небольшая ладная тележка.

– И вот стою я у самого низкого в этом городе забора, готовлюсь, в случае чего, прийти на помощь, – давясь смехом, рассказывала Чиони, – и тут открывается калитка и выходит Даний, запряженный в тележку. А на тележке, клянусь Поднебесной, стоит осел с головой в мешке. И хрупает морковку!

– Чиони, а ты уверена, что ослом был тот, кто ехал? – спросил Вонг. Он говорил совершенно серьезно, но глаза его подозрительно блестели.

– Думаю, это даже не вопрос, – отозвался Даний. Он сидел на подоконнике, который уже «пригрел» и обжил за эту неделю, и не чувствовал никакого смущения.

В этой комнате, совершенно дикой на взгляд бывшего правителя, ему отчего-то было необыкновенно уютно.

«Свой» подоконник он обрел на второй день, и, увидев его сидящим там, господин Шан вместо выговора одобрительно кивнул совершенно лысой головой. Боги знают, что это значило.

Тут вообще была куча непонятных вещей. Прямо напротив Дания, на стене висел коврик, сплетенный из соломы, с изображением большой черной черепахи. Справа стоял сундук. На нем жил Вонг. Жил – означало, что молодой китаец и спал там, и сидел, и принимал пищу. Впрочем, в небольшой комнатке иначе было нельзя. Над головой Вонга была прибита полочка, где гости разместили небольшую фигурку белого зверя, похожего на кота. Напротив кота щурил глаза и показывал длинные когти диковинный усатый дракон из драгоценного нефрита. Над окном, где обосновался Даний, висело павлинье перо. Бывший правитель слышал, что павлиньи перья приносят несчастье, и хранить их в доме большая глупость. Но, видимо, Санджи рассуждали по-другому. На этом странности не заканчивались, а, пожалуй, только начинались. В центре комнаты располагалось непонятное сооружение, которое состояло из тридцати шести концентрических колец. В середине этой штуки Даний заметил стрелку. Она постоянно подрагивала, но больше чем на полградуса обычно не отклонялось. Вся эта диковина была установлена на квадратном основании ярко-красного цвета. Даний спросил у Чиони, для чего служит этот прибор, и, выслушав ответ, признал – не удивляться не получилось. Чиони ответила: ло-пань создан для того, чтобы жить в гармонии с пятью стихиями.