Выбравшие вариант «Мы сотрудничаем» люди были бы вынуждены вести переговоры между группами и отраслями, чтобы решить проблемы страны путем снизу верх. Этот подход был здесь практически неизвестен.

Группа пришла к предварительному заключению, что Таиланд не сможет решить свои сложные проблемы, если выберет один из традиционных подходов — «Мы приспосабливаемся» или «Мы принуждаем». Проблемы слишком серьезны, а общество — поляризовано, для того чтобы успешно двигаться вперед под диктовку какой-либо из групп профессионалов и лидеров. Таиланд сможет справиться со своими проблемами только в том случае, если выбранная им позиция будет менее знакомой и более инклюзивной — «Мы сотрудничаем». Затем члены группы приняли решение реализовать в Таиланде вариант, который они назвали: «Мы можем договориться». Я был очень рад, что они пришли к такому выводу, потому что он отвечал моей давней вере в сотрудничество.

В ноябре 2013 года я вернулся в Таиланд, чтобы помочь команде завершить составление доклада. Но наши размышления о том, что может случиться со страной, быстро сменились наблюдением за тем, что происходило на самом деле, на телеэкранах. Правительство попыталось провести закон об амнистии политиков, осужденных во время предыдущих беспорядков, и сотни тысяч настроенных против действующей власти людей, которые считали этот закон коррумпированным, организовали массовые протесты. Они пробивались в правительственные здания и требовали, чтобы избранных парламентариев заменили назначенным советом. Взаимная ненависть усиливалась по мере того, как каждая сторона объявляла своих противников безумцами, злодеями или предателями. Главный страх тайской команды — гражданская война казалась вполне реальной.

Провал попытки ввести сценарий «Мы сотрудничаем» расстроил и встревожил меня. Особенно поразило меня то, что многие мои тайские коллеги, убежденные, что в данный момент сотрудничество означает капитуляцию, работали над внедрением разных вариаций сценария «Мы принуждаем» путем активной поддержки либо правительственных, либо антиправительственных действий.

В течение первых месяцев 2014 года политический конфликт в Таиланде разворачивался в парламенте, судах, на улицах. Антиправительственные силы заняли часть центра Банкока, захватили правительственные здания и насильно препятствовали избранию новых органов власти. Правительство ввело чрезвычайное положение и попыталось закрыть оккупированные зоны. Стороны не раз выходили на переговоры, пытаясь мирно разрешить конфликт, но все они провалились. Наконец в мае 2014 года военные реализовали собственный сценарий «Мы принуждаем»: они совершили переворот, сформировали хунту для управления страной, ввели военный режим, цензуру СМИ и арестовали ряд политиков и активистов, включая и некоторых людей из нашей команды.

В течение этих тяжелых месяцев тайской истории были задействованы все три варианта, описанные нашей командой. По мере усиления национального кризиса многие тайцы отбросили варианты «Мы приспосабливаемся» и «Мы сотрудничаем» в пользу «Мы принуждаем». Они стали рассматривать сотрудничество с оппонентами и врагами как нечто недопустимое. Они уже не считали сотрудничество наилучшим вариантом.

В последующие месяцы я много разговаривал с тайскими коллегами о происшедшем и о том, что это означало. Чем больше мы говорили о работе команды, тем ценнее мне казались ее открытия. Я пришел к выводу, что наша группа вывела архитипическую схему доступных вариантов действий не только для Таиланда, но и для всех, кому необходимо выходить из различных сложных ситуаций.

В Таиланде я начал понимать, что, где бы мы ни столкнулись со сложной проблемой — в политике, на работе или дома, — есть четыре способа на нее отреагировать. Это сотрудничество, принуждение, приспособление или уклонение. (Тайская команда не рассматривала уклонение как вариант, потому что их задачей было все-таки повлиять на изменения, происходящие внутри страны.) Иногда не все эти варианты доступны — например, не всегда можно использовать силу. Но нам всегда приходится выбирать между этими четырьмя возможностями.

По мнению многих, сотрудничество по умолчанию лучший и самый правильный вариант: ведь все мы взаимозависимы и взаимосвязаны, и потому обязаны работать вместе. Именно такой урок я вынес из работы в Mont Fleur, но теперь считаю, что был прав лишь отчасти. Мы не всегда можем работать со всеми и никогда не можем не работать ни с кем, поэтому сотрудничество нельзя назвать ни абсолютно верным, ни абсолютно негодным вариантом. На практике мы должны в каждой ситуации решать, сотрудничать нам или нет.

Можно принять это решение рационально или интуитивно либо выбрать привычный вариант, но в любом случае нужно иметь ясное представление о плюсах и минусах каждого варианта.

Мы пытаемся сотрудничать, когда хотим изменить ситуацию, в которой находимся, и считаем, что можем этого добиться, только если будем работать с другими (на многосторонней основе). По нашему мнению, нам не удастся разобраться самостоятельно в том, что нужно сделать, а если и удастся, то сами мы не справимся. Мы можем хотеть или не хотеть сотрудничать, но полагаем, что в данной ситуации без этого не обойтись.

Сотрудничество дает возможность по мере работы с другими людьми, пусть даже с оппонентами или врагами, а также с коллегами и друзьями, найти более эффективный путь разрешения конфликта и приобрести заметное и более устойчивое влияние на ситуацию. Но сотрудничество не панацея. Ведь мы рискуем тем, что его результаты окажутся не слишком яркими, а путь к ним будет медленным; к тому же с нашей стороны потребуются компромиссы и, возможно, даже отступление от своих принципов или предательство своих ценностей. В начале 1990-х годов, например, южноафриканцы решили, что они готовы сотрудничать в Mont Fleur и за его пределами, чтобы добиться перехода к демократии путем переговоров. Многие считали этот путь наилучшим. Но уже и тогда было немало тех, кто оспаривал это решение и компромиссы, которые потребовались бы, а теперь критиков стало еще больше.

Мы пытаемся принуждать, когда считаем, что обязаны изменить ситуацию и способны это сделать, не советуясь с другими (в одностороннем порядке). Мы уверены, что в одиночку или вместе с коллегами и друзьями легко заставим остальных выполнить наши указания. Существует множество способов навязать свое мнение: миром или насильственно, наделяя людей правами или лишая их прав, с помощью наших идей, навыков, групп поддержки, голосов, власти, денег или оружия.

Преимущество принуждения заключается в том, что для многих людей такой образ мыслей естествен и привычен. Они уверены, что в большинстве случаев принуждение — наилучший и, возможно, даже единственный реальный способ добиться перемен, поэтому в принципе правильно использовать силу ради справедливой цели, а поступать иначе, значит проявлять трусость. Обратная сторона принуждения связана с тем, что при попытке надавить на людей, имеющих другое мнение, те попытаются надавить на нас в ответ. Таким образом, мы рискуем вообще не получить тот результат, к которому стремимся. В 2014 году обе стороны конфликта в Таиланде пытались «продавить» свой вариант, а самыми сильными оказались военные. Многие люди поддержали действия военных, потому что они предотвратили эскалацию насилия, но это не привело к прогрессу в сфере решения государственных проблем.