Как только солнце село, похолодало. Поднялся ветер, ввоздухе чувствовалось что-то осеннее, а отнюдь не весна.

— На ночлег прибиваться надо, — сказал Сашка.

— Кто же нас пустит? — удивилась Я. —Придется всю ночь идти.

— С тобой находишься, — огрызнулся он.

— А ты меня брось, — не осталась я в долгу.

Прошли еще километра три, и тут впереди возник фонарь напригорке.

— Деревня, — кивнул Сашка. — Там и устроимся.

Я мечтательно вздохнула, подумав о теплой постели. Сегодняшняяпешая прогулка изрядно меня вымотала. Но Сашка растоптал мою мечту, потащивменя к сараю на окраине. Замок на двери висел, но открывался он без ключа.Сашка распахнул дверь и заглянул внутрь.

— Сено. Блеск. Пошли, Марья. Сообразив, где он собралсяночевать, я не на шутку испугалась.

— Ты что, здесь спать хочешь?

— Конечно. А ты думала — в “Метрополе”?

— Саша, — торопливо забубнила я. — Я тудаидти не могу, там крысы, я их до смерти боюсь.

— Ты, Машка, дура, прости Господи, какие крысы?

— Большие. Саша, ты не заставляй меня, я не могу.Ей-Богу, не могу, лучше убей. — Сашка тупо меня разглядывал, а я торопливопредложила:

— Ты иди, а я здесь побуду, возле сарая, вон поддеревом, я не сбегу и на тебя не донесу. Да и кому доносить, сам подумай? Здесьбабульки одни, по темному дверь не откроют.

— Чего ты городишь? — разозлился Сашка. —Ночью мороз будет, неужели не чувствуешь? Уснешь под деревом и замерзнешь.

— Я не буду спать, я побегаю.

— Да что за черт, пошли быстро! — разозлился он. Яшарахнулась в сторону и завизжала:

— Не пойду! Не могу я, честно! Я в третьем классе вот втаком сарае со стога съехала, а мне мышь за шиворот попала.

— И съела тебя.

— Нет, не съела, но я до сих пор после этого заикаюсь,когда волнуюсь.

— Ты у меня ушами дергать начнешь, если еще словоскажешь. Идем.

— Не могу я, Саша, — заревела я. — Боюсь я,не могу. Он замер в дверях.

— Марья Павловна, нет здесь крыс, ну какие крысы? Чтоим тут жрать-то?

— Вот нас и сожрут.

— Да что ж ты за дура упрямая, — всплеснул он руками,сам чуть не плача. — Давай руку, и пошли. Нельзя на улице, замерзнем, аздесь в сено зароемся. Идем.

Он взял меня за плечи и втащил в сарай, потом со скрипомзакрыл дверь. Я стояла, зажмурившись, боясь пошевелиться.

— Руку дай, — сказал Сашка. — Иди за мной.

Я преодолела несколько метров, ежесекундно готовясь упасть вобморок. Глаза зажмурила, голову втянула в плечи, а руки сцепила на груди,слыша, как Сашка возится и шуршит сеном, сооружая что-то вроде норы. Наконец онудовлетворенно пророкотал:

— Люкс. Давай сюда. Мышей нет, все ушли в гости всоседний сарай, проверено.

Удивляясь своей живучести, я приземлилась рядом с Сашкой.

— Кроссовки сними, — сказал он.

— Не буду, — испугалась я. — Они пальцыобъедают.

— Кто?

— Крысы.

— Насмотрелась чертовщины. Снимай, и носки тоже. На,возьми сухие.

Сашка дал мне носки, и я с удивлением поняла, что они моисобственные. Он разулся, определил обувь в сторонку и стащил куртку.

— Куртку тоже сними, — поучал он меняворчливо. — Накроемся, как одеялом, теплее будет.

Мы улеглись лицом друг к другу, я подтянула ноги к животу,так теплее и от Сашки подальше. Через пять минут он спал, а я прислушивалась ктишине: внизу кто-то шнырял и вокруг шуршало. Я лежала и плакала. Спиназамерзла, надо бы лечь поудобнее, но шевелиться было страшно. Ко всем моимбедам прибавилась еще одна: очень хотелось в туалет. Промучившись еще сполчаса, я не выдержала и позвала:

— Саша.

Он сразу открыл глаза.

— Ты чего?

— Саша, ты только не злись, мне в туалет надо.

— Ну?

— Я боюсь, там внизу кто-то ходит.

— Кто там ходит?

— Крысы.

— О, Господи. Дались они тебе, — покачал онголовой и проронил со вздохом:

— Пойдем. Куртку надень, озябнешь.

Сашка спустился вниз и помог мне.

— Такой сон видел, закачаешься, — заявил онобиженно. — Ты все испортила.

— Я понимаю. Извини, — промямлила я. Сашка открылдверь, я быстро выскочила. — Ты не уходи, — испугалась, —подожди меня.

— Не уйду, — зевнул Сашка. — Не бойся.

Минут через пять мы опять залезли в нору.

— Ты ко мне прижмись, дрожишь вся, — поучалСашка. — Ноги сюда давай, вот так, сейчас согреешься и уснешь и ничего небудешь бояться.

От Сашки веяло жаром, как от печки, я потеснее прижалась кнему, он подоткнул мне куртку за спину, руки на моей спине так и остались. Своия прижала к его груди и уткнулась носом в его плечо.

— Ты засыпаешь быстро, — пожаловалась я. Крысы недавали мне покоя.

— Ага, привычка.

— Слышишь, опять побежали.

— Глупости, просто сено шуршит. Не думай ты о них.

— Поговори со мной немного. Может, я усну. Ты спать оченьхочешь?

— Уснешь теперь, весь сон перебила.

— Ты не сердишься?

— Чего на тебя сердиться, — хмыкнул он и спросил:

— Согрелась?

— Немного, — поежилась я.

Сашка обнял меня крепче, прижал к груди, а я замерла: рукаего нырнула мне под свитер.

— Сашка, — испуганно сказала я, он шевельнулся,приподнялся на локте, тихо произнес:

— Красивая ты…

— Сашка, — еще больше испугалась я.

— Помолчи немного, ладно? — попросил он и сталменя целовать.

Я дрожала то ли от холода, то ли от страха, а он ласковоговорил: