Первым чувством, возникшим при виде участкового, быладосада, что Димка такой дурак. Потом пришел страх. Я кинулась к дверям.

— Здравствуй, Маша, — сказал Иван Петрович. —Чего тут муж жалуется?

— О, мента черт принес, — пьяно пробормоталВитюня.

— У Димки с головой не в порядке, — глотая ком вгорле, сказала я. — Привиделось чего-то. У нас тут… праздник, однимсловом.

— Праздник? Это дело хорошее. А с мужем ссориться ни кчему. Так, граждане, давайте-ка документики проверим.

— Чего он хочет? — опять спросил Витюня. —Ну, мент, ну дает. Ты чего в дом врываешься? Тебя звали?

— Иван Петрович, — торопливо заговорила я. —Ребята приехали со мной из города, выпили, с кем не бывает. Сами знаете,проспятся, поумнеют, не обращайте внимания, пожалуйста.

Тут по-кошачьи мягко подошел Сашка.

— Все выяснил, дядя? Вот и топай отсюда по-доброму.

Я взглянула на Сашку и слегка попятилась, сообразив, чтосамым опасным из троих был он. Иван Петрович до трех считать умел и сообщение опобеге из тюрьмы, безусловно, слышал, больше всего я боялась, что он решитстать героем, однако мудрость перевесила.

— Ну что ж, — примирительно произнес он. —Догуливайте. До свидания, Маша.

Повернулся и ушел. На негнущихся ногах я пошла заперегородку выпить воды и дождаться, когда зубы перестанут стучать. За столомшел спор.

— Мотать надо, — сказал Сашка. — Ментдотошный, явится, и не один.

— А чего ему надо, а?

— Документы.

— Так дай ты ему документы, пусть полюбуется.Документы… Чего ты, Саня? Выпьем, брат, забудь про мента.

Сашка ушел в переднюю, пробыл там минут десять и заглянул комне за перегородку.

— Куртку накинь, выйдем, — сказал он сурово. Ужена улице спросил:

— Деньги у тебя где?

— Здесь, — заторопилась я, вынимая кошелек.

— Хорошо. Потопали, Марья Павловна. Мы пошли огородом.За небольшим полем начинался лес, туда мы и направились.

— Куда мы идем? — испугалась я.

— В настоящий момент в направлении деревни Колываново.

— А зачем? — силясь хоть что-нибудь понять,спросила я.

— А затем. Сейчас дедок ментов притащит. Не хочу я сними встречаться, аллергия у меня на них.

Тут я заметила, что Сашка прихватил мой старенький атласобласти, я о нем и думать забыла, а он, смотри-ка, нашел.

— Я не пойму, зачем мы туда идем? — вприпрыжкудвигая с ним рядом, задала я вопрос.

— На спрос, а кто спрашивает, с тем знаешь, что бывает?

— А чего ж на машине не поехали? — не унималась я.

— До первого поста? Нет, ножками надежнее.

— Да никуда я не пойду.

— А вот это зря, Марья Павловна, смотри, как бы бежатьне пришлось.

Посмотрев на него внимательно, я была вынуждена признать,что такой вариант очень даже возможен, и, вздохнув, ускорила шаги. ДоКолыванова мы дошли, но в деревню заходить не стали.

— Скажешь ты мне, куда мы идем? — не выдержала я.

— На что тебе?

— Как на что? Ты чего друзей-то бросил?

— Одному легче.

— А я?

— А ты про запас.

— В заложницы взял, что ли? — данное предположениемне самой показалось глупым.

— Детективов много смотришь, — хмыкнул он.

— Сашка, а ты меня не убьешь? — на всякий случайспросила я.

— Убью, если со всякой дурью лезть будешь.

— Хороша дурь. Ну вот, к примеру, куда ты меня тащишь изачем?

— Я тебя в город тащу. Придем в город, и топай домой наздоровье, а в деревне не оставил, потому как неизвестно, что дружки с пьяныхглаз сотворят, когда ментов увидят. Прояснилось в голове-то, Марья?

— Не знаю. Может, ты и правду говоришь, а может,врешь, — вздохнула я, но, если честно, бояться перестала… Так… самуюмалость.

Сашка зашагал веселее, пришлось и мне. Я немного от негопоотстала, да и разговаривать на ходу не очень удобно. В общем, километров пятьшли молча. Тропинка вывела к шоссе, и вскоре из-за высоких лип показаласьдеревня, небольшая, домов тридцать. Здесь был магазин, и в настоящий момент онработал.

— Пойдем, купим поесть, — сказал Сашка, суровонахмурился и добавил:

— И помни…

— Да помню я, надоел уже. В магазине ни души, толькомухи летали, жирные, было их штук сорок, не меньше. Мы постояли у прилавка,потомились, Сашка зычно крикнул:

— Хозяйка! — А я продолжила наблюдение за мухами.

Наконец из подсобки вышла деваха лет двадцати пяти. ЗавидевСашку, широко улыбнулась, но тут разглядела меня из-за его плеча и разомприуныла. Мы купили колбасы, хлеба, три бутылки пива, сложили все это в пакет иотправились дальше.

Ближе к вечеру пошли вдоль дороги. Движение оживленное, то идело машины мелькают, рядом совсем, метров триста. “Бегаю я неплохо, выскочитьна дорогу, остановить машину?” — пришла мне в голову мудрая мысль. Я покосиласьна Сашку: шел он сосредоточенно, о чем-то размышляя, вроде бы начисто про менязабыв. Это обстоятельство придало мне силы. Я набрала в легкие воздуха ишарахнулась в сторону.

Может, бегала я неплохо, но Сашка лучше. Он схватил меня закуртку, сшиб своим весом, я рухнула лицом вниз, дико закричала и закрыла рукамиголову. Лежала, продолжая повизгивать, в ожидании неминуемой кары. Однако времяшло, а ничего не происходило. Полежав так еще немного, я рискнула приподнятьголову. Сашка сидел рядом и смотрел сердито.

— Куда это ты устремилась? — полюбопытствовал он.

— К людям.

— Ясно. А чего руками закрываешься?

— Боюсь, ударишь.

— И ударил бы с удовольствием, только ниже спины.Вставай, дальше пойдем. Еще раз решишь побегать, за штаны держись. Потому как ятебя обязательно поймаю и тогда уж точно всыплю.

— Ты правда драться не будешь? — на всякий случайуточнила я.

— С тобой, что ли? Смех, да и только. Пойдем.