– Благодарю. С удовольствием.

Доктор довольно уныло засмеялся и стал описывать, как,обнаружив очень редкий экземпляр папоротника в труднодоступном месте и стараясьдостать его, он поскользнулся, потерял равновесие и постыднейшим образом упал впруд.

– Солнце скоро высушило мою одежду, – добавилон, – однако, боюсь, вид у меня не очень респектабельный.

В этот момент миссис Инглторп позвала из холла Цинтию.

– Отнеси, пожалуйста, мой портфель, дорогая! Хорошо? Яложусь спать.

Дверь в холл была открыта. Я встал, когда поднялась Цинтия.Джон стоял рядом со мной. Таким образом, было три свидетеля, которые могли быпоклясться, что миссис Инглторп несла в руке чашку кофе, еще не отпив его.

Мой вечер окончательно и бесповоротно был испорченприсутствием доктора Бауэрштейна. Мне казалось, что он никогда не уйдет…Наконец он все-таки поднялся, и я с облегчением вздохнул.

– Пройдусь с вами до деревни, – сказал ему мистерИнглторп. – Мне нужно повидать нашего финансового агента в связи срасходами по имению. – Он повернулся к Джону: – Ждать меня никому не надо.Я возьму ключ.

Чтобы сделать эту часть моей истории более понятной, яприлагаю план второго этажа Стайлза.

В комнаты прислуги ведет отдельная дверь. Эти комнаты несоединены с правым крылом постройки, где расположены комнаты Инглторпов.

Кажется, была полночь, когда меня разбудил Лоуренс Кавендиш.В руках он держал свечу, и по его возбужденному виду я понял, что произошлонечто серьезное.

– Что случилось? – спросил я, садясь на кровати ипытаясь собраться с мыслями.

– Нам кажется, что мать серьезно больна. Похоже, у неечто-то вроде припадка. К несчастью, она заперла дверь изнутри.

– Иду немедленно! – Спрыгнув с кровати и натянувхалат, я поспешил за Лоуренсом по проходу и галерее к правому крылу дома.

К нам присоединился Джон Кавендиш. Несколько слуг стояли виспуганном и возбужденном ожидании.

– Как по-твоему, что нам лучше сделать? –обратился Лоуренс к брату.

Я подумал, что никогда еще нерешительность его характера непроявлялась так явно.

Джон сильно подергал ручку двери комнаты миссис Инглторп, нобезрезультатно. К этому времени проснулись уже все домочадцы. Изнутри комнатыдоносились тревожные, пугающие звуки. Нужно было что-то немедленно предпринять.

– Сэр, попытайтесь пройти через комнату мистераИнглторпа! – крикнула Доркас. – Ох! Бедная хозяйка!

Вдруг я сообразил, что Алфреда Инглторпа с нами нет. Еговообще нигде не было видно. Джон открыл дверь в комнату Алфреда. Там былосовершенно темно, но Лоуренс шел сзади со свечой, и в ее слабом свете быловидно, что постель нетронута и не заметно никаких следов пребывания кого-либо.

Мы подошли к смежной двери. Она тоже оказалась заперта состороны комнаты миссис Инглторп. Что было делать?

– О, дорогой сэр! – снова закричала Доркас,заламывая руки. – Как же нам быть?

– Я думаю, мы должны попытаться взломать дверь. Хотяэто будет трудно. Пусть одна из горничных пойдет разбудит Бэйли и скажет, чтобыон немедленно отправился за доктором Уилкинсом. Давайте попробуем взломатьдверь. Хотя подождите минутку! Кажется, есть еще дверь из комнаты Цинтии?

– Да, сэр. Но она всегда заперта. Ее никогда неоткрывают.

– Ну что же, все равно надо посмотреть.

Джон быстро побежал по коридору к комнате Цинтии. МэриКавендиш уже была там и трясла девушку за плечо, стараясь ее разбудить. Должнобыть, Цинтия спала удивительно крепко.

Через минуту-другую Джон вернулся:

– Бесполезно. Там тоже заперто. Придется ломать. Мнекажется, эта дверь не такая крепкая, как та, в коридоре.

Мы все разом налегли на дверь. Рама была добротная и упорносопротивлялась нашим совместным усилиям, но наконец мы почувствовали, что дверьподалась под нашей тяжестью и с оглушительным треском распахнулась.

Всей гурьбой мы оказались в комнате. Лоуренс продолжалдержать свечу. Миссис Инглторп лежала на кровати; все ее тело сотрясали ужасныеконвульсии. Должно быть, во время одной из них она опрокинула стоявший рядомстолик. Однако, когда мы вошли, судороги, сводившие ее конечности, уменьшились,и она откинулась назад, на подушки.

Джон прошел через комнату и зажег свет. Затем послал Анни,одну из горничных, вниз, в столовую, за бренди, а сам подошел к матери. Темвременем я отпер дверь в коридор.

Я повернулся к Лоуренсу, чтобы спросить, можно ли ихоставить, так как в моей помощи они больше не нуждались, но слова буквальнозамерли у меня на губах. Мне никогда не приходилось видеть такого странноговыражения на человеческом лице. Оно было белое как мел. Свеча, которую Лоуренспродолжал держать в дрожащей руке, шипела и капала на ковер, а его глаза,пораженные ужасом или чем-то подобным, неотрывно смотрели через мою голову вкакую-то точку на дальней стене. Будто он увидел что-то, вынудившее егоокаменеть. Я инстинктивно проследил за его взглядом, но не увидел ничегонеобычного. В камине еще продолжали слабо мерцать огоньки в пепле, на каминнойдоске чопорно, в ряд стояли безделушки. Все имело явно безобидный вид.

Неистовые по силе приступы у миссис Инглторп, казалось,прошли. Она была даже в состоянии заговорить – задыхаясь, короткими фразами:

– Сейчас лучше… очень внезапно… Глупо с моей сторонызапереть все двери изнутри.

На кровать упала тень, и, подняв глаза, я увидел МэриКавендиш, которая стояла около двери, обняв одной рукой Цинтию. Онапридерживала девушку, выглядевшую совершенно ошеломленной и непохожей на себя.Лицо Цинтии было очень красное, и она все время зевала.

– Бедняжка Цинтия очень перепугалась, –проговорила миссис Кавендиш низким четким голосом. Сама она была одета в рабочуюодежду. Значит, было намного позднее, чем я думал: слабая полоска дневногосвета пробивалась сквозь оконные занавески, и часы на камине показывали околопяти утра.

Ужасный крик задыхающейся миссис Инглторп, донесшийся скровати, заставил меня вздрогнуть. Новый приступ боли овладел несчастной старойледи. Ее конвульсии стали такими неистовыми, что было страшно смотреть. Возлебольной царило замешательство. Мы все стояли рядом, но были совершеннобессильны помочь или облегчить боль. Следующая конвульсия подняла миссисИнглторп с кровати так, что она опиралась на запрокинутую голову и на пятки, вто время как все тело невероятно изогнулось. Напрасно Мэри и Джон пытались датьей еще бренди. Минуты шли… Миссис Инглторп снова страшно изогнулась.