Паутина с легкостью выдерживает его вес, отлично пружинит.Но если бы Артур был повнимательнее, он бы заметил, как при каждом прыжкетоненькая серенькая ниточка, уводящая в сторону от полотнища, натягивается исодрогается. Ниточка тянется к маленькому отверстию на склоне пропасти. Вбольшом мире в таких норах, проделанных в прибрежных склонах, вьют гнездаласточки-береговушки. Ниточка теряется во мраке пещеры, еще более густом, чеммрак на дне пропасти.

Но любопытство сильнее страха, поэтому, следуя за этойнитью, мы рискнем проникнуть в таинственную пещеру.

Внезапно во тьме возникает чей-то силуэт, а затем краснымсветом вспыхивают глаза. Красные, налившиеся кровью глаза.

Не ведая о грозящей ему опасности, Артур весело подрыгиваетна своем батуте.

— Довольно, успокойся, Селения! Прости меня! — кричит он изпропасти. — Я сразу увидел внизу паутину, но — согласись! — я же выполнил все,что ты просила! Просто мне повезло!

Селения не склонна ни прощать, ни тем более играть по чужимправилам, сейчас ей больше всего на свете хочется наказать, отшлепатьмаленького нахала, чтобы у него даже мысли не было совать нос в игры взрослых!

Похоже, пожелания Селении услышаны. Счастливая звездаизменяет мальчику. При очередном прыжке паутина рвется, и нога Артура проваливаетсявниз. Пытаясь вытащить ногу, Артур падает, и липкие паучьи волокна, только чтослужившие ему спортивным снарядом, затягивают его в свои объятия.

Тоненькая серенькая ниточка бешено отплясывает, посылаяневедомые сигналы в глубину пещеры.

Красноглазое существо приняло сигнал и, резво пробежав покоридору, выскочило из отверстия. Теперь все могут его видеть: это маленькийсеренький паучок.

Таким он кажется людям из большого мира, или гуманоидам, какименуют их минипуты. А когда твой рост не более двух миллиметров, обычныйпаучок превращается в кошмарное чудовище. В глазах минипутов паук — этонастоящий восьминогий танк, покрытый длинной, как у мамонта, шерстью.

С устрашающим чавканьем паук торопится к запутавшемуся впаутине Артуру. Церемониться с ним он, очевидно, не собирается.

Паук раскрывает пасть, полную крошечных острых зубов, исплевывает вязкую слюну. На паучином языке этот жест заменяет довольную улыбку.Огромные челюсти приходят в движение, захватывают нить и быстро-быстроподтягивают ее к себе, а вместе с ней и всю паутину.

Артур лихорадочно пытается выбраться из ловушки, в которуюон угодил по причине собственной беспечности. Клейкие нити, из которых сплетенапаутина, не желают его отпускать, и чем энергичнее старается он от нихизбавиться, тем больше они опутывают его, превращая в беспомощный кокон.

— Селения, я влип! — изо всех сил кричит Артур, стараясь,чтобы голос его донесся до дорожки.

— Ну и прекрасно! В следующий раз ты десять раз подумаешь,прежде чем так гнусно врать! — отвечает Селения, довольная, что сумела быстроотомстить маленькому наглецу. — Полагаю, у тебя будет достаточно времениподумать о своем поведении!

— Но я же ничего плохого не сделал! — оправдывается Артур. —Ну, подумаешь, услышал, что ты говоришь! Это же совершенно случайно! Я несобирался подслушивать! За что на меня так долго сердиться? Ты так красиво променя говорила!

Селения в ярости топает ногой. Опять этот дрянной мальчишкасмеется над ней!

— Только не подумай, что все это правда! — насмешливооткликается она. — Я говорила просто так!

— Ах, просто так? — вворачивает Барахлюш, всегда готовыйвставить сестре палки в колеса. — Значит, ты говоришь не то, что думаешь? Так,может, и сейчас ты тоже говоришь не то, что думаешь?

— Перестань. Я всегда говорю то, что думаю, — отмахиваетсяот него Селения. — В тот раз я была очень расстроена, мне показалось, что явиновата в том, что случилось! Вот я и несла всякую чушь, чтобы облегчитьсовесть!

— Ага, значит, ты соврала? — не отстает от сестры Барахлюш.

— Да нет же, я никогда не лгу! — оправдывается Селения, всебольше и больше запутываясь в своих ответах. — И вообще, изволь замолчать! Выоба с вашей болтовней у меня в печенках сидите! Ладно, признаю, и у меня естьсвои недостатки! Теперь, надеюсь, вы удовлетворены?

— Я — вполне, — страшно довольный, отвечает Барахлюш;. Емуудалось одержать верх над сестрой, а это бывает так редко!

— А я — нисколько! — доносится из пропасти голос Артур. Онзаметил гигантского паука и — еще хуже! — догадался, куда этот паук держитпуть. Насекомое приближается к нему и явно не для того, чтобы с нимпоздороваться. Скорее, чтобы попрощаться.

— Интересно, чем ты недоволен? — спрашивает Селения,наклоняясь над пропастью. — Быть может, ты считаешь, что у тебя нетнедостатков?

— Что ты! Совсем наоборот, я глупый, мелкий, ничтожныйчеловек, и мне ужасно нужна твоя помощь, — отвечает Артур, и в голосе егозвучат панические нотки.

— Вот это называется честным раскаянием. Запоздалым,конечно, но тем не менее… такое раскаяние приятно слышать, — нарочито громкопоздравляет его принцесса.

Паук продолжает путь, стремительно сокращая расстояние междусобой и Артуром.

— Селения! На помощь! Тут огромный паук, он бежит прямо наменя! — в ужасе вопит Артур.

Заметив паука, Селения окидывает его оценивающим взором испокойно говорит:

— Никакой он не огромный, просто обыкновенный паук! Впрочем,ты всегда склонен преувеличивать, — заключает она, нисколько не взволнованнаяпоявлением огромного зверя.

— Селения! Помоги мне! Он сейчас сожрет меня! — в паникекричит мальчик.

Селения становится на одно колено и наклоняется к пропасти —чтобы было удобнее поддерживать беседу.

— Конечно, я бы предпочла увидеть, как ты сгоришь со стыда,но….. Быть съеденным пауком тоже неплохо! — прочувствованно говорит она, темсамым доказывая, что чувство юмора никогда ей не изменяет.

Одарив Артура лучезарной улыбкой, она встает и небрежномашет ему ручкой.

— Прощай! — весело кричит она и отходит от края пропасти.

Артур остается один на один с чудовищем. Покинутый,растерянный, обессилевший. Словом, не жилец на этом свете. Так что если бы паукумел облизываться, он наверняка бы это сделал.