Геральт в последний раз выглянул в окно дворца. Быстротемнело. За озером помигивали туманные огоньки Вызимы. Вокруг дворца раскинулсяпустырь – полоса ничейной земли, которой город за шесть лет отгородился отопасного места, не оставив ничего, кроме развалин, прогнивших балок и остатковщербатого частокола, которые разбирать и переносить, видимо, не окупалось.Дальше всего, на другой край города, перенес свою резиденцию сам король –пузатая башня нового дворца чернела вдали на фоне темно-синего неба.

Ведьмак вернулся к запыленному столу, за которым в одной изпустых, разграбленных комнат готовился. Не спеша, спокойно, обстоятельно.Времени, как он знал, было достаточно. До полуночи упырица из склепа невылезет.

Перед ним на столе стоял небольшой окованный сундучок.Геральт открыл его. Там тесно, в выложенных сухой травой отделениях, стоялифлакончики из темного стекла. Ведьмак вынул три.

Поднял с пола продолговатый сверток, плотно укутанныйовечьими шкурами и обвязанный ремнем. Развернул, достал из черных блестящихножен, покрытых рядами рунических знаков и символов, меч с изукрашеннойрукоятью. Острие заиграло идеальным зеркальным блеском. Лезвие было из чистогосеребра.

Геральт прошептал формулу, медленно выпил содержимое двухфлакончиков, после каждого глотка опуская левую руку на оголовье меча. Потом,плотно закутавшись в черный плащ, сел. На пол. В комнате не было ни одногостула. Как, впрочем, и во всем дворце.

Он сидел неподвижно, прикрыв глаза. Дыхание, поначалуровное, вдруг ускорилось, стало хриплым, беспокойным. А потом полностьюостановилось. Снадобье, с помощью которого ведьмак подчинил себе все органытела, в основном состояло из чемерицы, дурмана, боярышника и молочая. Остальныекомпоненты не имели названий ни на одном человеческом языке. Не будь Геральтприучен к таким смесям с детства, это был бы смертельный яд.

Ведьмак резко повернул голову. Слух, обострившийся теперьсверх всякой меры, легко вылущил из тишины шелест шагов по заросшему крапивойдвору. Это не могла быть упырица. Еще слишком светло. Геральт завел меч заспину, спрятал сундучок в угольях разрушенного камина и тихо, словно летучаямышь, сбежал по лестнице.

На дворе было еще достаточно света, чтобы приближающийсячеловек мог увидеть лицо ведьмака. Человек – это был Острит – резко попятился,невольная гримаса ужаса и отвращения исказила его лицо. Ведьмак кривоусмехнулся – он знал, как выглядит. После мешанины из красавки, аконита иочанки лицо становится белее мела, а зрачки заполняют всю радужницу. Затомикстура позволяет видеть в глубочайшей тьме, а Геральту именно это и было нужно.

Острит быстро взял себя в руки.

– Ты выглядишь так, словно уже стал трупом,колдун, – сказал он. – Не иначе со страха. Не бойся. Я принес тебежизнь.

Ведьмак не ответил.

– Не слышишь, что я сказал, ривский знахарь? Ты спасен.И богат. – Подбросив на руке солидный мешок, Острит кинул его под ногиГеральту. – Тысяча оренов. Бери, садись на коня и выматывай отсюда!

Ривянин молчал.

– Чего вылупился? – повысил голос Острит. – Ине задерживай меня. Я не намерен торчать здесь до полуночи. Не понимаешь? Я нежелаю, чтобы ты снимал заклятие. Нет, не думай, будто угадал. Я не в сговоре нис Велерадом, ни с Сегелином. Просто не желаю, чтобы ты ее убивал. Ты долженуехать и оставить все как есть.

Ведьмак не шелохнулся. Он не хотел, чтобы вельможа понял,насколько сейчас обострились и ускорились его движения и реакции. Темнелобыстро, это было только на руку Геральту, ведь даже полумрак сумерек былслишком ярок для его расширившихся зрачков.

– А собственно, почему все должно оставатьсяпо-старому? – спросил он, стараясь помедленнее выговаривать слова.

– А вот это, – Острит гордо поднял голову, –не твоего ума дело.

– А если я уже знаю?

– Интересно…

– Легче будет скинуть Фольтеста с трона, если упырицадоймет людей еще больше? Если королевские фокусы вконец осточертеют ивельможам, и народу, верно? Я ехал к вам через Реданию и Новиград. Там накаждом углу толкуют о том, что кое-кто в Вызиме посматривает на короля Визимиракак на избавителя и истинного монарха. Но меня, господин Острит, не интересуютни политика, ни наследование тронов, ни дворцовые перевороты. Я здесь для того,чтобы выполнить работу. Вы никогда не слышали о чувстве долга и элементарнойпорядочности? О профессиональной этике?

– Не забывай, с кем говоришь, бродяга! – яростнокрикнул Острит, сжимая рукоять меча. – Я не привык спорить с кем попало!Этика, кодексы, мораль?! И кто это говорит. Разбойник, который, не успевприбыть, уже прикончил троих. Кто бил поклоны Фольтесту, а за его спинойторговался с Велерадом, словно наемный убийца! И ты еще осмеливаешься задиратьголову, холоп? Прикидываться Посвященным? Магом? Чародеем? Ты, паршивыйведьмак! Вон отсюда, пока я тебе череп не раскроил!

Ведьмак даже не дрогнул.

– Лучше б вам самому уйти, Острит, – сказалон. – Темнеет.

Острит попятился, мгновенно выхватил меч.

– Ты сам того хотел, колдун! Убью! Не помогут тебе твоиштучки. При мне черепаший камень.

Геральт усмехнулся. Мнение о могуществе черепашьего камнябыло столь же распространенно, сколь и ошибочно. Но ведьмак не намеревалсятратить силы на заклятия и тем более скрещивать серебряный клинок с оружиемОстрита. Он поднырнул под выписывающее круги острие и серебряными шипамиманжета ударил вельможу в висок.

Острит очухался быстро и теперь водил глазами в абсолютнойтьме. Он был связан. Геральта, стоявшего рядом, он не видел, но сообразил, гденаходится, и завыл протяжно, дико.

– Молчи, – сказал ведьмак. – Накличешь еепрежде времени.

– Проклятый убийца! Где ты? Развяжи немедленно, сукинты сын! Вздерну поганца!

– Молчи.

Острит тяжело дышал.

– Оставишь меня ей на съедение? Связанного? –спросил он уже тише и совсем уж тихо добавил грязное ругательство.

– Нет, – сказал ведьмак. – Отпущу. Но несейчас.

– Подлец, – прошипел Острит. – Чтобы отвлечьупырицу?

– Да.

Острит замолчал, перестал дергаться, лежал спокойно.

– Ведьмак?

– Да.