Я могла бы спуститься к Британния-Бэй, поискать Лили в баре «У Бейзила», но стоит мне переодеться и причесаться, как я чувствую, что силы мои на исходе. Иду по коридору, беря в руки вещи, которые не видела много месяцев. Через открытую дверь заглядываю в спальню Лили и вижу, что там не такой хаос, как обычно. На полу, рядом со скомканными пляжными полотенцами, валяется пара старых сандалий, в остальном же полный порядок. Ремонт в комнате не делали с тех пор, как Лили была ребенком, и повсюду присутствуют свидетельства ее страстной любви к океану. С постера над кроватью на меня несется акула, к стене приколота таблица с различными видами тропических рыб, рядом – подводный снимок цветущего коралла.

Спустившись вниз, я выключаю подсветку бассейна и сажусь в шезлонг. Свет звезд – лучший вид освещения; над головой мерцает вселенная, а сами звезды напоминают россыпь бриллиантов на гигантской школьной доске. Луна рисует тропу по поверхности воды. Единственные звуки – старомодная музыка калипсо, доносящаяся с чьей-то виллы, приглушенный смех да пение змеешеек. Я наслаждаюсь тропическим воздухом, радуясь, что уехала из осеннего холода Норфолка. Мои воспоминания о Мюстике помогают мне расслабиться. Мы с принцессой Маргарет часто сидели здесь, наблюдая, как солнце садится за горизонт, и надеясь увидеть тот самый зеленый отблеск, означающий, что солнце исчезло. Нам так и не довелось его увидеть, зато мы долго и весело болтали, глядя вдаль.

Заслышав шаги на дорожке, я сразу понимаю: что-то случилось. Это даже не шаги, а частый топот. Моя крестница бежит во весь опор и резко останавливается, когда видит меня. Она тяжело дышит, но все равно выглядит прекрасно. Девочка превратилась в настоящую красавицу. В белых капри и черном топе, Лили напоминает более высокую версию Одри Хепберн. Ее черные волосы подстрижены ежиком, в небесно-голубых глазах отражается шок. Это выражение на ее лице в одно мгновение сменяется восторженным. Я встаю, и Лили крепко обнимает меня; потом отстраняется, держа меня за плечи, и внимательно оглядывает.

– Я так рада, что ты приехала…

– Дорогая, у тебя всё в порядке? – спрашиваю я. – Почему ты бежала?

– Я испугалась. По дороге домой кто-то опять шел за мной.

Лили выглядит такой ранимой, что я опять вынуждена напоминать себе о том, что она – взрослый человек, три года прожила в Америке и даже процветала там.

– Жаль, что ты не сказала, когда приезжаешь, я бы встретила тебя в аэропорту. Надеюсь, ты прилетела раньше времени не из-за меня…

– Вовсе нет, но мне очень хотелось увидеть тебя, да и остров тоже.

– Заведи себе мобильник, прошу тебя. С ним жизнь гораздо проще.

– Не выношу их визгливые звонки. Ты сейчас из «Бейзила»?

– Я ходила в «Хлопковый склад», искала Аманду, но ее никто так и не видел. – В ее голосе опять явственно слышится тревога, которую невозможно не заметить.

– А вы с ней часто виделись после того, как она приехала?

Лили энергично кивает.

– Она в своем репертуаре – энергия хлещет через край, болтушка, каких свет не видывал…

– Ты говорила с полицией?

– Я ходила туда в обед, но там никого не было. А ты знаешь, что весь остров охраняет только один полицейский?

– Это потому, что здесь никогда не было преступлений. Мы с Джаспером хорошо его знаем. Соломон Найл, выпускник Оксфорда и, наверное, умнейший человек на Мюстике.

– Когда я говорила с ним по телефону, мне показалось, что он излишне спокоен. Аманда никогда раньше не подводила меня; она предупредила бы, если б у нее появились другие планы. Этим летом мы с ней были вместе почти каждый день… – Лили опускает взгляд. – Несколько дней назад кто-то нацарапал мерзкую надпись на креольском на моей лодке: «Убирайся с Мюстика или умри, как коралл».

– Боже мой, почему ты не рассказала? Я бы сразу прилетела…

– Зачем мне было беспокоить тебя? Братья Лейтоны видели надпись до того, как я ее смыла, но они ни капли не всполошились.

– Соломон – другой; он быстро выяснит, куда делась Аманда.

– Будем надеяться. – Девочка плюхается в шезлонг рядом со мной и скидывает шлепанцы точно таким же движением, как в детстве.

– Филип говорит, что Хосе странно ведет себя. Это правда?

У Лили удивленный вид.

– Мне кажется, с ним всё в порядке; по мне, так он забавный. Почти все свое свободное время проводит со мной на лодке, помогает…

– Осторожнее, дорогая. Он всегда был без ума от тебя.

Лили явно довольна.

– Чушь, Ви. Он такой же, как ты и я, только не говорит. Это единственное отличие.

– Я беспокоюсь о тебе, вот и всё.

– Расскажи, как у тебя дела, – говорит она, пожимая мою руку. – Перескажи мне все новости, я дико скучаю по нашей шайке.

Я рассказываю о семье, и лицо Лили проясняется. Она будет в восторге, когда все прилетят на ее праздник. Лили наблюдает за мной, как всегда задумчивая.

– Наверное, я слишком бурно отреагировала на те шаги в джунглях… Переутомилась, вероятно.

– Для тебя сейчас нелегкий период, да?

– Я мало думаю о годовщине смерти мамы, просто у меня проблемы с моей заявкой на грант. Если Океанографическое общество не возобновит финансирование, придется полагаться только на частные пожертвования.

– Мы с Джаспером можем увеличить наш взнос.

– Вы и так слишком щедры. – Лили переводит взгляд на море. – Может, это покажется странным, но сейчас, когда больше времени провожу на лодке и посвящаю проекту, я чувствую близость с мамой. Как ты думаешь, она была бы довольна?

– Эмили очень пылко воспринимала морскую жизнь острова, как и ты, но она была человеком широкой души. Она была бы рада всему, какую бы дорогу ты ни избрала. Главное, чтобы тебе нравилось.

– Почему я иногда скучаю по ней, хотя едва помню ее?

– Это вполне естественно.

– Ведь моей настоящей матерью была ты, Ви, да и Джаспер оказался молодцом… Пусть он безумный гений, но он всегда был добр.

– Тебя, Лили, легко любить.

Она наклоняется ко мне и изучает мое лицо.

– Ты так грустила после смерти принцессы Маргарет… Тебе не стало лучше?

– Я каждый день думаю о ней, но этого и следовало ожидать. Мы были вместе дольше, чем продолжаются многие браки.

Молчание – и теперь тишину нарушает жужжание насекомых. Мы смотрим в одном направлении, на океан, в котором отражается свет звезд. Я много месяцев спорила с Джаспером по поводу того, где возводить виллу. Я хотела жить на защищенной стороне острова – на той, которая смотрит на Карибское море, – а он настаивал на том, чтобы наши окна выходили на дикую Атлантику. Джаспер желал наблюдать за каждым штормом, зарождающимся на горизонте. Как ни грустно, но я вынуждена признать, что он был прав. Драмы, разворачивающиеся в океане, до сих пор завораживают меня. Я провела бессчетное количество ночей на террасе, наблюдая за тем, как темнеет небо над берегом под нашей виллой… Однако пропажа подружки Лили вызывает у меня беспокойство. Новая угроза, которую никто не смог предвидеть, способна налететь с любой стороны.