Он качает головой.

– Барышня не снисходит до разговоров со мной. Она помогает мисс Лили на рифе – это все, что я знаю.

Я чувствую, что Уэсли настроен негативно по отношению к девочке, но наши взаимоотношения еще слишком хрупки, чтобы я задавала ему вопросы. Поэтому я просто извещаю его о том, что в обед ко мне присоединится Филип Эверард, и он уходит. Пройдут часы, прежде чем Уэсли удостоит меня улыбки, но к вечеру, возможно, уже поделится новостями.

Пока я ем, мое внимание поглощено океаном. Никаких признаков, возвещающих о приближении шторма «Кристобаль», нет; море мерцает, как бледно-голубой шелк. Мне всегда казалось странным, что метеорологи дают ураганам, несущим с собой страшные разрушения, такие красивые имена. Обычно на нас обрушиваются лишь отголоски яростных циклонов, проносящихся над Атлантикой в сезон ураганов, но этот, вероятно, стал исключением. «Кристобаль» все еще кружит над Восточным побережьем Америки, однако Лили предпочитает игнорировать прогнозы погоды. Она не поплывет на риф только в том случае, если шторм будет девять баллов.

Мой завтрак почти закончен, когда на лужайке появляется Хосе. Он наклоняется над клумбой и выпалывает сорняки. Я подзываю его. Он спешил ко мне, так и не выпустив тяпку из рук, как будто собирается защищаться ею. Атлетического телосложения, с тонкими креольскими чертами, позолоченной солнцем кожей и вьющимися волосами до плеч, вблизи он выглядит мальчишкой, несмотря на то, что ему двадцать пять. Я еще помню тот день, когда мать привела его на нашу виллу и за него отвечала на все вопросы. Она заверила меня в том, что он хороший работник, что понимает речь, хотя и не может говорить.

Сегодня взгляд его янтарных глаз тревожен. Он не улыбается, когда я благодарю его за отличную заботу о саде и бассейне. Выражение на его лице остается бесстрастным, когда я объясняю ему, что он не должен преследовать Филипа или бродить по моему саду по ночам без серьезных на то оснований. Я уверена, что он понял все до последнего слова, однако на его лице отражается единственная эмоция – облегчение, – когда я отпускаю его. Мой молодой садовник быстро уходит прочь, продолжая сжимать в руке садовый инструмент, как мушкет. Разговор оставляет у меня неприятное чувство. Я никогда не могла уяснить, как много понимает Хосе, но надеюсь, что он прекратит вести себя странным образом, иначе я буду вынуждена говорить с его матерью, на которую и так давит необходимость заботиться о своей большой семье.

Я допиваю кофе, и тут появляется еще один гость. В молодом человеке, которому мы с Джаспером оказали финансовую поддержку для получения университетского образования, я не сразу узнаю Соломона Найла; мне доставляет удовольствие видеть его. Я не могу удержаться от улыбки – уж больно неловко он чувствует себя в полицейской униформе; его рубашка столь тщательно отглажена, что складки на рукавах остры, как бритвы. Очки в тонкой золотой оправе выглядят не к месту, в остальном же он внешне напоминает боксера-тяжеловеса.

– Соломон Найл, в последнюю нашу встречу ты был нескладным подростком… Приятно видеть тебя в добром здравии.

Он протягивает руку, чтобы поздороваться, но я приподнимаюсь на цыпочках и чмокаю его в щеку.

– Добро пожаловать домой, леди Вероника. Вас слишком долго здесь не было.

– Пожалуйста, называй меня Ви. Я слышала и о дипломе с отличием, и о твоем решении поступить в полицию. Садись и рассказывай обо всем. Мы с Джаспером предполагали, что ты останешься в университете.

Он садится на стул.

– Я даже выбрал тему для кандидатской, но потом понял, что предпочитаю заниматься чем-то практическим. И мне захотелось все изменить. Меня отобрали на курсы ускоренной подготовки офицеров полиции в Оксфорде.

– А я вот не училась в университете. Мы оба очень гордимся тобой.

– Все благодаря вам и лорду Блейку.

– Прошу тебя, Соломон, давай без благодарностей. Мы получали от тебя десятки писем и открытки на Рождество, от которых я была в восторге. А твоя выпускная фотография так и стоит у нас на камине. В шапочке и мантии ты был красив до умопомрачения.

– Я не рассчитывал зайти так далеко.

– Мисс Эвелин сказала, что ты был самым одаренным из всех ее учеников. Ты ведь помнишь ее, да?

Его глаза весело блестят.

– Мы и сейчас поддерживаем связь, она уже не такая строгая. Мисс Эвелин так ратовала за высокие оценки, что била меня линейкой по костяшкам пальцев каждый раз, когда я делал промах, и это заставляло меня сосредоточиться.

– Я очень рада, что ты вернулся, но и удивлена тоже.

– Ситуация изменилась, леди Ви. Отец неважно себя чувствует.

– Печально это слышать.

– Он не жалуется, но болезнь Паркинсона сильно портит ему жизнь.

– Для такого энергичного человека это очень тяжело. Уверена, у него до сих пор сердце воина, хотя тело и ослабло. Он активно защищал права острова на рыболовство и заработал себе репутацию борца. Я помню, как Осия и его коллеги расправились с конкурирующими рыбаками, пришедшими с Бекии. Даю слово навестить его в ближайшее время; Осия всегда был мне другом. Но ведь ты здесь из-за Аманды Фортини, верно?

Найл вынимает из кармана блокнот. Он снова смотрит на меня, и сейчас его взгляд похож на лазер, такой же точный и острый.

– Леди Ви, что вы знаете о ней?

– Аманда помогала с проектом по сохранению жизни на рифе. Она одна из близких подруг моей крестницы и наша соседка.

– Вы могли бы описать мисс Фортини?

– Люди считают Аманду светской львицей, потому что ее любит желтая пресса, но из нее получилась великолепная бизнес-леди, несмотря на ее молодость. Художественная галерея Аманды в Нью-Йорке процветает; поэтому ей нравится каждое лето приезжать сюда – чтобы расслабиться. Она из тех девочек, что привлекают внимание; на них летят, как мотыльки – на огонь. Выглядит как самая обычная красотка, но при этом умна и хороший товарищ.

– У нее был молодой человек?

– Вот об этом надо спросить Лили; она в гавани Старой плантации. Я не вмешиваюсь в любовные дела молодежи, это истощало бы мои силы.

– Я не виню вас, леди Ви. Сейчас же поговорю с вашей крестницей.

– Задержись на минутку, пожалуйста. Мне приятно поболтать с тобой. Соломон, ты не скучаешь по историческим трудам?

– Каждый день, леди Ви. Но прошлое значит гораздо меньше, чем настоящее. – Лицо Найла впервые освещает улыбка, и от этого в его глазах за очками появляется блеск.

– Расскажи, как ты проводил время в Оксфорде.

– С радостью, если вы просветите меня кое в чем. Вы, случайно, не знаете, у кого из жителей острова есть большие скоростные катера?

Вопрос заставляет меня рыться в памяти.

– Один приписан к «У Бейзила», один есть у Фила Эверарда, еще у доктора Банбери и Кита Белмонта… Сама я их не выношу; они потребляют слишком много топлива и страшно шумят. А почему ты спрашиваешь?