Прочие ученики постарались устроиться подальше от него.Дилан кивком подозвал Шайлер с Оливером.

— Чего случилось-то? — спросила Шайлер,устраиваясь на скамье.

Дилан приложил палец к губам и пожал плечами.

Декан постучала по микрофону. Хотя Сесилия и не былавыпускницей Дачезне в отличие от директрисы, заведующей библиотекой и почтивсей женской части преподавательского состава — и вообще поговаривали, будтоона училась в бесплатной средней школе, — она быстро привыкла носить ибархатную головную повязку, и вельветовые юбки по колено, освоила округлыегласные — короче, приобрела все признаки настоящей сотрудницы Дачезне. В общем,декан Моллоу была очень адекватной персоной и потому пользовалась авторитетом вправлении школы.

— Прошу внимания! Садитесь, пожалуйста. Я должнаподелиться с вами очень печальным известием. — Декан резко втянулавоздух. — С большим прискорбием сообщаю, что одна из наших учениц, ЭггиКарондоле, скончалась на этих выходных.

В зале воцарилось потрясенное молчание, сменившеесярастерянным гулом. Декан кашлянула.

— Эгги училась в Дачезне еще с подготовительной группыдетского сада. Завтра занятий в школе не будет. Вместо этого утром в часовнесостоится заупокойная служба. Приглашаются все. Затем состоятся похороны накладбище Форест-Хилл в Квинсе, учащимся, желающим присутствовать на похоронах,будет предоставлен автобус. Мы просим вас поддержать семью Эгги в такой тяжелыймомент.

Декан кашлянула еще раз.

— Для тех, кто в этом будет нуждаться, мы приглашаемсотрудников психологической помощи. Занятия сегодня закончатся в полдень, вашихродителей уже предупредили об этом. После окончания собрания прошу всехвернуться на второй урок.

После короткого воззвания к Господу — в Дачезне ученикипринимались вне зависимости от конфессиональной принадлежности, — молитвыиз Книги общей молитвы, стиха из Корана и отрывка из Халиля Джебрана,зачитанных старостами, ученики, молчаливые, полные тревоги, покинули часовню;легкое возбуждение мешалось с тошнотой и с острым сочувствием к родственникамЭгги. Такого в Дачезне еще не бывало. Конечно, они слыхали о проблемах другихшкол — когда кто-то садился за руль нетрезвым и разбивался, или тренер пофутболу домогался учеников, или старшеклассники насиловали девчонок классомпомладше, или придурки в шинелях обзаводились автоматами и расстреливалиполовину класса, — но ведь это же происходило в других школах! Потелевизору, в пригородах, в бесплатных государственных школах, с ихметаллодетекторами на входе и прозрачными виниловыми рюкзаками. В Дачезнеужасам происходить не полагалось. Это практически можно было считать правилом.

Наихудшее, что могло постигнуть ученика Дачезне — переломноги при катании на горных лыжах в Эспене или болезненный солнечный ожог навесеннем пляже в Сент-Барте. И потому тот факт, что Эгги Карондоле умерла, и негде-нибудь, а прямо тут, в городе, недотянув до собственного шестнадцатилетия,просто не укладывался в головах.

Эгги Карондоле? Шайлер сделалось грустно — но онапрактически не знала Эгги, одну из высоких, тощих блондинок, вьющихся вокругМими Форс, словно фрейлины вокруг королевы.

— Эй, ты как? Нормально? — спросил Оливер, положивруку Шайлер на плечо.

Шайлер кивнула.

— Это же охренеть можно, — высказался Дилан,покачав головой. — Я ее видел как раз в пятницу вечером.

— Ты видел Эгги? — удивилась Шайлер. — Где?

— В пятницу. В «Банке».

— Эгги Карондоле была в «Банке»? — недоверчивопереспросила Шайлер. С тем же успехом можно было бы поверить, что Мими Форсзаметили делающей покупки в «Дж. С. Пенни». — Ты ничего не путаешь?

— Ну, строго говоря, она была не в «Банке», а снаружи.Ну, ты в курсе — внизу, где все курят, в переулке рядом с «Кварталом стодвадцать два», — пояснил Дилан.

— А с тобой-то что стряслось? — поинтересоваласьШайлер. — Мы тебя не смогли отыскать после полуночи.

— Ну, я кое с кем встретился, — замявшись,сознался Дилан и сконфуженно улыбнулся. — Так, ничего особенного.

Шайлер кивнула и не стала любопытствовать далее.

Они вышли из часовни и прошли мимо Мими Форс, та стояла,окруженная сочувствующими.

— Она просто вышла покурить… — донеслись до нихслова Мими. Она приложила к глазам платок. — А потом исчезла… Мы так и незнаем, как же это произошло.

Заметив взгляд Шайлер, Мими резко переключилась на нее:

— Чего уставилась?

— Ничего… я просто…

Мими отбросила волосы назад и раздраженно фыркнула. А потомдемонстративно развернулась спиной к троице друзей и вновь вернулась кживотрепещущей теме, вечеру пятницы.

Дилан, проходя мимо, окликнул одну из девчонок,кучковавшихся вокруг Мими, высокую техаску, и коснулся ее руки.

— Мне очень жаль, что с твоей подругой такое случилось.

Но Блисс вообще никак на него не отреагировала.

Шайлер это показалось странным. Откуда Дилан знает БлиссЛлевеллин? Эта техаска была, можно сказать, лучшей подругой Мими. А Мимипрезирала Дилана Варда. Шайлер сама слыхала, как она в лицо обозвала его бомжеми пустым местом, когда тот отказался уступить ей место в столовой. Шайлер сОливером предупреждали Дилана, чтоб он туда не садился, но Дилан их не послушал.

«Это наш стол!» — прошипела тогда Мими.

В руках у нее был поднос с картонной тарелкой, на тарелкекрасовался недожаренный гамбургер в окружении вялых листьев салата. Шайлер сОливером тут же похватали свои подносы, но Дилан отказался сдвинуться с места,за что Шайлер с Оливером тут же его возлюбили.

— Это была передозировка наркотиков, — прошепталДилан, проходя между Шайлер и Оливером.

— А ты откуда знаешь? — спросил Оливер.

— Да обычная логика. Она умерла в «Квартале стодвадцать два». Что еще могло быть причиной?

«Аневризма, сердечный приступ, приступ диабета», —подумала Шайлер. На свете множество вещей, способных привести человека квнезапной кончине. Она про них читала. Она знала. Она потеряла отца вомладенчестве, а ее мать впала в кому. Жизнь — куда более хрупкая вещь, чем этокажется большинству людей.

Вот только что ты выходишь с друзьями покурить в переулок вНижнем Уэст-Сайде, после того как вы выпили и потанцевали на столах впопулярном ночном клубе. А минуту спустя можешь умереть.

Если ты — Мими Форс, никто не станет воспринимать тебя какнечто обыденное, и это одно из самых замечательных преимуществ твоегоположения. После того как известие о смерти Эгги облетело всех, популярностьМими взлетела до небес — потому что теперь она была не просто красива, но еще иуязвима. Она была человеком. Это можно было сравнить с тем случаем, когда ТомКруз ушел от Николь Кидман, и внезапно она перестала выглядеть ледяной,безжалостной, нацеленной только на карьеру амазонкой и превратилась в обычную брошеннуюжену, с которой всякий может себя отождествить. Она даже расплакалась во времяток-шоу.