Голод не только поглощал все силы в мышцах, он выдавливал разум из сознания, заставляя думать только о еде. За годы симбиоза с морфом Рымжанов научился управлять и процессами преобразования, и чувствами. Но сейчас он понимал – нужна пища, чтобы не проиграть схватку с курумом, который не отступится. Тимур огляделся и прыгнул на запах, туда, где на арене лежали ошметки мяса, не доеденные монстром. Сладкая, еще теплая плоть, липкая кровь, казалось, наполняли Тимура силой, словно волшебный эликсир. Ускоренный метаболизм стал формировать тело, уплотнились мышцы, когти стали твердыми, как сталь, а роговые пластинки на груди – непробиваемыми. Но одновременно с приходом звериной силы сознание все больше покидало Рымжанова. Он уже не думал, что пожирает человечину, он думал только о еде и сопернике, который бесновался за стеклянной оградой. Пока он там, в зале, он не опасен Тимуру, и поэтому о нем можно было не беспокоиться.

– Вадим, тут у нас нештатно, – раздался голос Германа. – Тимур…

– Что там? – Малахов принял коммуникатор от Лазненко. – Что случилось?

– Судя по сигнатуре, у Тимура метаморфоза. И там… В общем, в зале идет побоище. Но это не Тимур. Кто-то крупный, Тимур находится недалеко от лифта, пока малоподвижен.

– Андрей, ты слышишь? – включился в разговор Байкалов.

– Я чего-то не знаю? – Голос Журавлева был недовольным. – Я тут с этим лифтом дурацким пытаюсь…

– Андрюша, тут такое дело, у нашего товарища, у Тимура, я тебя с ним потом познакомлю, метаморфоза. Ну, с ним это давно. В общем, он там, возле лифта, и не совсем человек. Он тебя не тронет. Но ты должен быть готов, что его надо уговорить пойти с тобой, и это непросто.

– Спасибо, что предупредили, – мрачно изрек Журавлев. – Ладно, тут, оказывается, лифт ключом запускается. И мне, между прочим, ради него пришлось обшарить у трупов карманы.

– Андрюша, только осторожно, – попросил Байкалов.

Курум резвился. Есть ему уже не хотелось, он не боялся людей, ни один из них не мог ему причинить ни малейшего вреда. Хищник играл. Он сразу понял, что ничтожные существа рвутся к выходу на противоположном конце зала, и одним прыжком оказался у двери, перекрыв пути спасения. Он стоял, запечатав задом выход, и время от времени порыкивал на кричащих мечущихся людей. Кровь заливала куруму лапы, широкую грудь и стекала лужей вокруг горы мертвых тел. Монстр куражился и не собирался прекращать бессмысленное побоище. Охрана, выполнившая перед представлением предписание оставить все оружие вне зала, была беспомощна и вяло огрызалась на требования шейха уничтожить тварь. Погибать бессмысленно никто не хотел.

В первую очередь курума привлекло движение в центре зрительного зала. Там крупный человек в белом балахоне пытался спрятаться под креслами. Он упал на пол и потянул за собой женщин, которые находились рядом с ним. Человек в балахоне повалил их на себя, надеясь таким образом укрыться от глаз курума. Но суета только привлекла зверя. От прятавшегося человека несло страхом. Этот запах, неслышимый простыми существами, возбуждал курума. Порождение Зоны питалось страхом так же, как и плотью.

Зверь отвернулся от мечущейся толпы и, медленно ступая по мягким креслам, подошел к оцепеневшему от ужаса шейху. Совершенно не интересуясь визжащими женщинами, он подцепил их когтями и расшвырял несчастных в стороны, оставив главную жертву незащищенной. В глазах чудовища, казалось, промелькнуло любопытство. Он наступил задней лапой на ноги шейха, так что тот лишился какого-либо шанса ускользнуть, аккуратно, одним когтем, с точностью портного распорол балахон и застыл над дергающимся телом. Абдуль попытался освободить зажатые ноги, но курум надавил чуть сильнее, и кости хрустнули, как когда-то хрустели куриные крылышки на зубах шейха. Следующим движением когтей курум взрезал живот и вытащил наружу внутренности человека, уже не кричащего, а воющего от боли. А потом, почувствовав, как жертву покидает жизнь, а вместе с ней уходит и страх, курум подбросил лапами тело вверх и на лету ударил еще раз, распластав грудную клетку и вырвав еще живое сердце. Монстр надкусил его и, как капризный ребенок, отбросил в сторону, потеряв всякий интерес к куче мяса, которая еще секунду назад была одним из могущественнейших людей на Земле.

Издав радостный вопль, курум стал искать новую жертву. Ему пока было неинтересно убивать всех подряд, кураж заставлял выбирать по одному, только ему понятному принципу. Сейчас глаза зверя уставились на черного толстого и потного человека, который закрыл голову руками, рассчитывая, что так его не увидят. Но курум видел все. Все так же вальяжно и уверенно он перешел к черному. Король Бафунго, у которого звериные инстинкты были сродни курумовским, понял, что идут за ним. В охваченном паникой мозгу короля пронеслась мысль о том, что он ел людей всю свою жизнь, но никогда не думал, что его тоже могут съесть. И тут у него появилась надежда, что, может быть, чудовище не убивает своих. Вытащив из-за пояса нож, который ему разрешили с собой пронести в качестве символа самодержца, Матунгу схватил за руку человека, который рядом с ним дрожал в кресле, и, издав боевой вопль, отсек тому ухо. Показал добычу зверю и стал жевать окровавленный хрящ. Вкуса пищи, такой любимой в обычное время, король не ощутил, он жевал ухо и смотрел на курума, который, как казалось людоеду, был удивлен. Но курум не удивлялся. Он просто отвлекся на минуту, видя, как толпа начинает прорываться к выходу, сделал небольшой круг, отогнал людей подальше и вернулся к королевскому креслу.

Матунгу продолжал по инерции жевать ухо, но то, что чудовище вернулось к нему, породило в короле плохие предчувствия. Курум, казалось, терпеливо ждал, когда король закончит трапезу. И вправду, монстр не любил убивать того, кто занят чем-то посторонним. Зверь дождался, когда король дожует последний кусок, и склонил страшную клыкастую пасть над лицом короля. От вони Матунгу задохнулся и скривился. Курум уловил неприязнь человека и медленно, словно балуясь, взял голову короля в зубы и так же медленно сжал челюсти. Череп лопнул, как кокосовый орех. Вкус королевского мозга понравился куруму, и он, проглотив теплую мягкую слизь, бросил жертву. Зверю захотелось еще человеческого мозга, оказавшегося такой нежной и лакомой пищей.

Посмотрев по сторонам, монстр ловким ударом снес голову дамы, пытавшейся на четвереньках уползти между кресел. Куруму под ноги полетела голова вместе со шляпкой, которую дама только что придерживала рукой. Зверь прижал край шляпы одной лапой и стал выковыривать другой голову. Но это оказалось не так просто. Предусмотрительная певица пристегнула шляпку множеством заколок, да еще пропустила под подбородком золотую цепочку, словно драгоценный шнурок. Курум злился, голова никак не выскакивала из соломенной оболочки, а жевать сухую траву у него не было никакого желания. Он схватил шляпку зубами, стал трепать ее по-собачьи. Наконец голова, освободившись от шпилек и хорошо закрепленного парика, с глухим стуком упала на пол. Курум радостно заурчал, раскусывая лакомый кусочек. Человеческий мозг ему нравился все больше и больше. Но малое его количество у жертвы заставило курума искать новую.

Гриша Исакович затаился под креслом, прекрасно понимая, что сейчас высовываться нельзя. И когда его неожиданно кто-то стал тащить за ногу, для Гриши это оказалось полным сюрпризом. Он попытался выдернуть ногу, но держали крепко. А потом последовал резкий рывок, и вот уже Исакович оказался в кресле напротив курума. Гриша увидел обезглавленное тело Алтуфьевой и понял, что идея сесть рядом с ней была не самой удачной в его жизни. А курум не спешил расправиться с олигархом. Ему хотелось поиграть. Как кошка играет с пойманной мышкой. Но Исаковича так просто сожрать было нельзя. Он, даже не понимая, откуда появились силы, схватил человека, который прятался на полу рядом с ним, выволок его из-под кресел и поставил между собой и курумом.