и светом. Когда зеленое сияние сменилось бледно-голубым заревом, он понял, что айсберг с замороженным содержимым извлекли из глубин. Изумрудное пламя Полководца застыло внутри, так же как и неподвижные фигуры других Братьев вперемешку с обломками Нексуса и подводными существами.

А потом его разбили.

Белый Дьявол не знал, кто это сделал. Сам Полководец в попытке освободиться, Марисса или тот, кто отдавал ей приказы. Но громадный кусок льда развалился на тающие обломки, и он увидел, что они находятся на берегу — совсем рядом с беспокойными водами подледного моря.

Белый Дьявол с трудом поднялся — он был ранен и вдобавок обрастал кристаллами льда. Но побеждает лишь тот, кто остается стоять последним. Именно так он сражался всегда, именно так он собирался сражаться и дальше. Пока частица Забытого, спрятанная в глубинах его существа, не угаснет навеки!

Вставали и остальные, и зеленое сияние врага вновь вспыхнуло среди ледяных обломков. Кажется, Полководец сумел разорвать объятья Мариссы и попытался взмыть вверх, уйти, сбежать, но тут же был влет сбит сияющей голубой звездой.

Ледяной Кузнец! Небесный Восходящий завис в воздухе, окруженный пылающим ореолом. Но оставлять всю Славу брату Белый Дьявол не собирался — и, охваченный смертельной решимостью, метнулся в сторону, где рухнуло изумрудное пламя. Увидел, как черная фигура отбрасывает Осьминога, и метнул во врага вспышку жесткого света, а за ней — заранее заготовленную Руну.

Живые Цепи.

Жесткий свет Полководец отбил, молниеносно развернувшись к противнику, а вот дар инквизиторов Вечности отразить не смог. То, что некогда сковало Орина, жадно оплело черный силуэт Полководца. Его тело при свете дня выглядело как совершенный боевой механизм, созданный из иллиума и террацита; возможно, им и являлось, однако Цепям было все равно, какую оболочку сковывать. Могучее, полное сил небо они бы не удержали — но глядя, как бессильно дергается растянутый в воздухе враг, Белый Дьявол еще раз убедился, что маска Полководца им не является.

Он был пойман и скован и внезапно напомнил осколку Единого себя, обессиленного и скованного инквизиторами Вечности. Теперь они поменялись местами.

Он подходил, занося Драконий Клинок для последнего удара. Братья вырастали рядом — Осьминог, истекающий кровью и слизью, но непобежденный, грациозная Сатори, спустившийся с небес Ледяной Кузнец. Осколок Единого не чувствовал и не видел лишь Черного Креста.

Они окружили поверженного врага. Все было ясно без слов, точка невозврата осталась позади тысячи циклов назад, но сегодня, когда Нексус навел свое Око на Эргиаль, Братья вновь вспомнили ее.

Пора было отсечь одно из щупалец Вечности, запущенных в Единство ее подлыми Хранителями…

— Лед слышит, твоя игра закончена, — негромко произнес Ледяной Кузнец. — Есть ли тебе что сказать Братьям, маска Хранителя?

Возглас, что издал скованный экзарх Гармонии, напоминал скрип и треск его механизмов — искаженный, совершенно непохожий на человеческий.

— Трое судят, один молчит… — проскрипел он. — Это вы называете… Восхождением?

— Мы называем это очищением, — ответила Сатори. — Запах таких как ты отравляет чистую воду Единства. Но рыбы очистят черные кости.

— Глупцы… Жалкие тени Забытого… Ваши имена ничего не значат, а ваше место — за гранью бытия, — скованный Полководец пытался источать презрение, но он проиграл, и Белый Дьявол не отрывал взгляда от переплетения изумрудных линий на его лике. — Ваши жалкие усилия не остановят наш великий замысел.

— Скажи другим Хранителям, что такая же судьба ждет всех рабов Вечности, осмелившихся сунуть свои пальцы в чужое пламя, — произнес Белый Дьявол. — Единство больше не для вас.

— Передай, что таково условие Тысячи Братьев, — добавил Ледяной Кузнец, возвышаясь над поверженным врагом.

— Вы… лишь ничтожные фигурки, — узор на лике Полководца изменился, когда он перевел взгляд на Кейнора. — Вы пожалеете… когда небо обрушится на вас.

— Жалость — удел слабых, — ответил Ледяной Кузнец, и беспощадный треск айсбергов прозвучал в его голосе. — А теперь… умри.

Ледяной Кузнец небрежно коснулся скованного пленника, и с его пальцев сошла ослепительная искра. Она пронзила тело Полководца, обращая его в хрупкий, ломающийся лед, который под напором Цепей мгновенно развалился на множество осколков. Руна вернулась к Белому Дьяволу, а над безобразной кучей, в которую превратились останки экзарха Гармонии, засияло несколько Рун.

Кейнор втянул их и повернулся к братьям. Несмотря на то, что в небе еще реяли корабли Гармонии, а остатки черного воинства еще сопротивлялись, он улыбался. Сети Иерархии пали, Логический Узор больше не существовал, а небесные Врата захлопнулись. У марионеток Вечности обрезали ниточки, и это означало, что сегодня они победили.

Это была славная битва.

Эпилог

— Это была… славная битва, — хрипло произнесла Эрин, бурно дыша и откидываясь на подушки.

Белый Дьявол усмехнулся, скатываясь с нее и тоже пытаясь перевести дух. Любовный поединок с дочерью Эргиаля вышел не менее страстным, чем недавнее сражение. Так всегда бывает, когда жизнь берет верх над смертью.

— Как ты выжила? — спросил он, когда дыхание чуть улеглось.

— Моя звезда долго ждала подо льдом. Затем мы атаковали Якорь, чтобы ослабить Сети. Не одни: пять или шесть золотых звезд на айсвормах. Когда ты открыл двери Корпусу… стало легче. А когда золотая птица поразила Нексус, враги… побежали, — на лице девушки появилась торжествующая улыбка. — Лед слышит, это ведь тоже был один из Тысячи?

— Нет, этот Восходящий принадлежит к другому Народу, — ответил осколок Единого. — Но наши судьбы связаны Незримым. Первые шаги по тропе Восхождения он сделал под моим взором.

— Ученик, достойный славы учителя, — произнесла Эрин, повернув к нему лицо. — Лед видит, об этой битве еще будут петь. Я и сама спою о ней, если сложу слова…

— Ты владеешь этим искусством? — девушке удалось его удивить.

— В холодных просторах, где ветер поет… искра изо льда в моем сердце живет… — неожиданно мелодично пропела она низким хрипловатым контральто, приподнявшись на локте и глядя на него своими серебряными глазами. — Сила моя холодна и чиста… Я дочь Эргиаля, хранящая клятву…

Искуснейший наградил Эрин красивым голосом и умением складывать слова в стихи — дар, доступный немногим. Осколок Единого слушал, как она напевает ему строки своей баллады, и на его губах играла улыбка. Таланты детей Единого велики и разнообразны — и пока бьются их сердца, Восхождение не будет закончено.

— Я рад, что твоя ледяная искра еще бьется, — сказал он, лаская ее гладкую кожу, покрытую лед-узором и ощущая, как медленно бьется под ней дар Кейнора. — Жизнь всегда берет верх над смертью…

— Мое лед-сердце растопилось под твоим огнем, Пламени Подобный, — слабо улыбнулась Эрин, переплетая с ним пальцы. — Жаль, что его жар не пребудет со