площадке, подвластной всем ветрам, но при этом вполне сухой и чистой, имелись только камни, камни и еще раз камни, составленные кучками в причудливые композиции. Или не кучками, а пирамидками? Одним словом, группы из камней, различных по цвету, форме, текстуре и весу, были собраны явно специально и имели весьма причудливый вид.

Мало того, камни были не просто сброшены кучами абы как или аккуратно сложены в пирамиды. Они балансировали друг на друге самым невообразимым образом, соприкасаясь боками, упираясь один в другой острием или плоской вершиной, фактически паря на ничтожно малых точках опоры. Что-то сразу вспомнились странные камни на тонких ледяных ножках, повисающие так по воле ветров. А эти… Аська была почти уверена, что тут поработала не природа, впрочем, назвать каменные конгломераты творениями рук человеческих Ася бы тоже не рискнула. Как-то не верилось, что кто-то способен нагромоздить такую массу камней так оригинально. И не поймешь сразу основательными или нестойкими вышли эти сооружения. Вроде какие-то висели вообще исключительно на честном слове. Пальцем пихни, и все раскатится с грохотом. А может, и нет, пихай, не пихай, все равно висело и висеть будет век, другой, третий, вечность спустя. Но проверять свою теорию практикой Покрышкиной почему-то не хотелось.

– Правильно, равновесие здесь связано с балансом в иных пространствах, не стоит пытаться его изменить, – прохладный голос в первый миг показался одним из множества ветров, гуляющих по площадке, и лишь потом Аська различила слова. Или они возникли прямо в голове вместе с очередным порывом ветра? Кстати, на самом деле тут в горах не чувствовалось холода, прохлада, не более того.

– Что привело тебя сюда? – незримые и прохладные продолжили речь.

– Простите, великие, ваш дар утратил силу, – Гиаль выставила браслет «забывчивости» вперед прежде, чем Ася раскрыла рот.

«Так они чего, у Гальки спрашивали? Или у всех разом, только она успела ответить про свое первой?» – удивилась девушка.

– Неверное суждение, богиня. Наш дар действовал, сколько мог. Ничто не вечно, исключая Творца. Покой, что принесли диск и браслет баланса в миры, ныне снова под угрозой, – последовал педантичный ответ.

Лихо хохотнул, почти взлаял, в следующий миг то ли улыбнулся, то ли оскалился, встал, широко расставив ноги, и, запрокинув голову, вкрадчиво уточнил:

– Вот как, великие? Помехой мы были?

– Сосчитаны проступки ваши и учтены, – подтвердили незримые судьи, почему-то взявшие на себя право решать судьбы Лихаэля и Шеардина.

– И много насчитали? – не унимался древнейший, пока Галька смотрела на дерзкого хулителя почти с ужасом, не понимая, как можно быть таким в таком месте. Ладно хоть не упала на камни и, завернувшись в простыню, не поползла медленно в сторону кладбища. Наверное, дорогое платье пожалела.

– Троекратно вы чашу баланса покачнули за десятилетие всего, деяниями необдуманными своими, в мирах совершенными по прихоти и развлечения ради, – наставительно объявили незримые «продавцы полосатых палочек», у которых было все учтено и записано. – И предупреждению нашему не вняли!

– Это когда вы зудели, мешали нам трясину организовать? – попытался припомнить Лихаэль, порывшись в ставших более упорядоченными воспоминаниях.

В ответ многозначительно промолчали. Чего вещать, энергию по пустякам тратить, когда обвиняемый и так в курсе и провалами в памяти не страдает?

– Шеардин редкую разновидность трехголовых водных змеек нашел, помирали они без трясины, где яйца откладывают, – пояснил Лихо человечке. – Тамошние нимфы от безделья все ручьи очистили, только что камни в них не сияли, как бриллианты.

Кому красота, а кому смерть. И слушать ничего не желали о том, чтобы хоть одно болото нужных размеров организовать.

– С полконтинента, – меланхолично вставили блюстители порядка.

– Змейкам простор требовался, – беспечно согласился первопредок.

– И вы на пару устроили геноцид любительницам чистоты? – догадливо предположила девушка, успевшая познакомиться с причудливой логикой древнейшего и страстью к зверушкам у Шеара.

– Зачем? Только недуг на них один забавный напустили. Он здоровья не портил, зато суть менял, стоило близ болота подольше задержаться, – расплылся в мстительной улыбочке Лихаэль. – Потому нимфам суждено было либо в кикимор обратиться, либо оставить край змейкам. Но те, кто на болоте осели, сами защитницами ему стали.

– А на фига это тебе-то упало? Шеардин на живность больной, а ты? Исключительно из любви к высокому искусству пакостей?

– У них яйца вкусные, сама в салате утром ела, – нахально пояснил первопредок.

– То есть только потому, что нимфы не несут яйца, ты устроил болото из благодатного края? – кажется, Ася начала понимать этих незримых сторонников баланса, озаботившихся благом миров настолько, чтобы усыпить парочку смутьянов и разрушителей на подольше.

– Трехголовые змеи занятные твари, – лениво прижмурился Лихо. – Одна или кучка существуют без особого прока. Но там, где они поселяются, крепнут струны родного мира и плетения сопредельных. Не сразу, но через полтысячелетия уже можно уловить.

– Э, так ты из-за этого все заварил? – поразилась и, кажется, не только она одна, Ася.

– Не-а. Я же сказал, у них яйца вкусные, а все остальное лишь побочные эффекты, – с прежней ленцой поправил первопредок.

Рядом кто-то незримый замер в очевидном замешательстве, осторожно отметил:

– Данных подобных нет в наших реестрах, откуда прознал ты о сем, древнейший? Опыт подобный имел в иных краях в странствиях своих?

– Шеар в забытых списках где-то вычитал. Лжи в тех легендах не было, я истину чую. Вы же, раз в личном распоряжении сведений нет, в общие анналы загляните, проверьте, – небрежно отмахнулся Лихаэль.

Последовавшая за тем пауза наполнилась не только молчанием. А еще странным ощущением отсутствия присутствия. Словно те, кто незримо были здесь, оставили только кисточку от метафорического хвоста, а сами куда-то испарились.

– Подтверждение получили мы словам твоим, – спустя полминуты последовало следующее высказывание, когда ощущение присутствия вернулось.

Неизвестно уж, где были эти самые создания из Равновесного Храма, а только время они потратили с пользой.

– Скажешь, что изведение расы гельдеров тоже оправдано было высшей причиной? – осторожно продолжили расспросы незримые.

– Это, коль пожелаете, можете нарушением считать. Они меня оскорбили, – великодушно разрешил Лихаэль, по-хозяйски прохаживаясь среди камней-балансиров, тогда как Гиаль стояла на одном месте, всем своим видом выражая скромность и готовность внимать высшему гласу. – Тем, кто клыки на меня скалит, силы на то не имея, места в мирах нет! Ярость мою они накликали. А еще я просто не люблю червяков. Больших червяков не люблю сильнее, чем мелких.

– Червяков? – переспросила Ася, запутавшаяся в действиях и мотивах первопредка.

– Гельдеры – огромные плотоядные черви, побольше тех из пустыни, – любезно просветил спутницу древнейший. – Мерзкие твари, даже Шеару не понравились, а ему вообще все нравится.

– И ты умудрился с ними поссориться, – даже не удивилась