выдрать с корнями или усыпить не сможет, потому просто убьёт. И тебя рядом с ней не оставлю по той же причине. Такой ты жить в мирах, открытых для магии, не сможешь.

– А какой смогу? – ухватился за кончик ответа дядька Иван. – Я за Аську отвечаю!

– Ты же все равно умираешь, я плоть, принадлежащую техническим мирам, исцелить не смогу, – голос Лиха стал задумчивым, – скорее уничтожу.

– Дядька? – испуганно выдохнула девушка.

Иван выдохнул сквозь зубы, давя не сорвавшееся с губ ругательство. И как этот прыткий враз до всего докопаться ухитрился?

– Сколько тебе еще осталось? Сущая малость, лет пять, – беспечно продолжил рассуждать древнейший, перестроившись на единицы изменения, привычные Аське. – Эта плоть негодящая, если только тебя ритуалом с клинком иль щитом смешать, чтоб защитой и заслоном сделать?

– Можешь? Сделай! – не то попросил, не то потребовал Смирнов у незримого и слишком много знающего типа с трепливым языком.

Пусть он до конца и не въехал в смысл странного предложения, но одно уяснил четко: у него есть возможность остаться рядом с племяшкой и присмотреть за ней, покуда она на ноги не встанет. Именно невозможность этого и мучила бывшего, хоть бывших и не бывает, вояку Ивана, потому и сражался он со своим недугом и скрывал его по мере сил от Аськи. На все был готов, только чтоб девчонка не осталась один на один с миром. И не важно, каким из миров.

– Почему нет? – задумчивое веселье послышалось в голосе все еще играющего в невидимку древнейшего. – Ты кем хочешь стать щитом или клинком? С живым тебя сплавить не смогу, больно разница при внешнем сходстве велика. Только с чем-то духовно близким, а строением иным.

– Клинком, – мгновенно, не раздумывая, отреагировал Иван. Выпалил на чистом инстинкте, как падал вниз за долю секунды до выстрела или бил в цель навскидку, не высматривая врага.

– Что ж, ты выбрал, – выдохнул Лихаэль Аэрдан, и перед Смирновым возник клинок. Не эльфийский легкий и изящный, на какие Покрышкина успела насмотреться на приеме у местного короля, то есть Владыки Леса. Даже на кое-где развешанные по стенам и укрепленные на стойках для антуража в древо-дворце первопредка «режики», этот был совсем не похож. Не длинный и не короткий, от кончиков пальца до Аськиного локтя, шириной в два пальца, не блестящий и не благородно черненный, он весь был почти невзрачный, серый. Не серебряный и не стальной, просто серый, как пепел. Рукоять без гарды, тоже серая, в обмотке из кожаных ремешков.

– Нравится? – испытующе и в то же время искушающе вопросил Лихаэль.

Дядька взял оружие в руку, крутанул в пальцах вертушку и признал:

– Да, славный. Сплав незнакомый, оттенком на пепел похож.

– И с именем угадал, – в голосе Лихо послышалось явное самодовольное одобрение, может даже не столько дядьке, сколько своему удачному выбору.

Иван, разглядывая клинок, аккуратно пощупал острие кончиком пальца и выругался, глубоко расхватив кожу. Если не до кости, то до мяса точно.

– Отлично, – развеселился древнейший. – Свою кровь ты ему уже подарил добровольно.

– Дядька! – охнула Аська, вытаскивая из кармана платок.

– Не стоит, пусть течет, так надо, – строго указал Лихаэль, и больше девушка первопредка не слышала, зато совершенно точно слышал дядька. Он задумчиво кивал, словно получал инструкции, потом свободной рукой сгреб племяшку в охапку, крепко стиснул, чмокнул в макушку и шепнул:

– До встречи, малая! Если этот не сбрехал, прямо сейчас и увидимся!

А потом дядька выпустил Аську из объятий. Лихаэль то ли заорал, то ли запел нечто совершенно непонятное, прям чистый вокализ, от которого пошел искрами и затрещал воздух, или вовсе сама ткань реальности. Дядька прижал серый клинок к груди. Вспыхнул серый свет, или то было серое пламя, оставившее на сетчатке светло-серые пляшущие круги. В правую руку ткнулось что-то чуть шершавое и очень удобное для того, чтобы стиснуть в ладони.

Зрение вернулось почти сразу, и Ася увидела, что сжимает в руке тот самый клинок.

– Ну… снова привет, что ли, малая, – знакомый дядькин голос раздался прямо в голове девушки, при этом создавалось отчетливое впечатление, что исходит он от серого лезвия.

– Дядька… – растерянно выдохнула Покрышкина. – Привет.

– А неплохо получилось! – веселый голос первопредка зазвучал за плечом девушка.

Аська резко развернулась, впиваясь глазами в Лихо. Хотелось орать, истерить, плакать и, наверное, чуточку, самую малость, поблагодарить. Своим совершенно сумасшедшим способом Лихо спас дядьку от смерти и оставил его рядом с племяшкой.

– Ножен для клинка не нужно, оставь у пояса, он сам займет свое место, – прокомментировал первопредок оторопь девушки, то ли неправильно истолковав ее, то ли истолковав именно так намеренно.

Ася растерянно выполнила инструкцию. Серый клинок повис у левого бедра и замерцал, становясь едва различимым. Оружие словно оказалось одновременно и здесь, и там, а Лихо со смешком пояснил:

– Лишь твоя рука его взять сможет, лишь ты ощутишь клинок. Покуда срок воспользоваться не придет, увидишь лишь ты.

Секунду помолчал, а потом предложил:

– Хочешь попробовать на какой-нибудь тварюшке из местных?

– Нет, – замотала головой девушка, отшатнувшись от кровожадного первопредка и тут же замерла, пристально вглядываясь в него. Кажется, древнейший нарочно пытался ее шокировать, чтобы отвести внимание от своего собственного состояния.

Лихо был почти таким же бело-серым, как металл нового клинка, слившегося с сознанием и, наверное, телом дядьки Ивана. Древнейший стоял якобы небрежно, но создавалось впечатление, ткни мизинцем – рухнет.

– Ты что с собой сделал? – зашипела девушка, напускаясь на первопредка.

– Заметила… – скривил тот почему-то не яркие, как спелая ягода, а бледно-розовые губы. – Сила и память, что ко мне вернулись, должны с телом слиться, стать частью целого, а не приращенными на живую нитку кусками. Поторопился я с ритуалом, но, если бы сейчас твоего дядьку отпустил, второй раз мог не дозваться. Потоки времени, реальности, воли миров сплетаются прихотливо и не любят повторений.

– Тебе домой надо, отлежаться, дойти сможешь или лучше прямо тут ляжешь? – растерянно спросила Аська.

– Туда уйти смогу, Лес сам проведет, стоит только позвать, – апатично в пику обыкновенному своему бешеному энтузиазму согласился Лихаэль и полуприкрыл глаза.

– Держись за него, – скомандовал Аське дядька. Она едва успела коснуться рукава древнейшего, прежде чем их обоих смыло приливной волной листвяного шума и мягко приземлило прямо на травяной ковер перед древо-дворцом.

Ася открыла рот, чтобы спросить, и закрыла его, потому что спрашивать было не у кого. Лихаэль уже спал, раскинувшись на травке с привычно-изящной грацией. Впрочем, валяться, как мешок картошки, что бы ни случилось, он точно не смог бы по определению.

– Так, малая, его в дом