медленно двинулись на юг. Но такое преселение не понравилось местным зеленокожим, которые повадились устравивать в ущелья засады, заваливать дороги и всячески беспокоить каждый раз вставших на отдых гунулов. Арнагшос может быть и не самые большие горы, но когда карабкаешься вверх по отвратительной дороге, охраняя соплеменников, тащивших весь скарб, который скопили в жизни и при этом впрягаешься по очереди в перевозку идола, то это оказалось очень тяжёлым делом. На гоблов пытались охотиться, но у зелёных, оккупировавших эти горы, было преимущество — они лучше знали местность и их было больше. Видя, как тают постепенно их ряды, их вождь собрал всех и объявил, что если его убьют — то будут править все по очереди, самые сильные и самые мудрые. И указал очередность. Все согласились. Когда в одной из стычек погиб и вождь, то шаман совершил обряд и обратился к богу, принеся ему в жертву захваченный десяток гоблов. Потом он объявил, что бог хочет, чтобы они его оставили, а вернулись за ним потом, как найдут безопасное место.

Оставив самые тяжёлые вещи, псы пошли на прорыв через перевалы. Гоблы не смогли их остановить, но наседали на пятки. С каждым днём гунулов становилось всё меньше — стрелы, вымазанные во всякой гадости, ночные нападения, неудачная встреча с камнерогом, тающие продукты, которые растаскивались как гоблами, так и простыми зверьми, накапливающаяся усталость… Пару раз небольшие отряды гунулов оставались в удобных местах, чтобы задержать наступающих врагов, почти никто из них в дальнейшем не догонял ушедшую по дороге стаю. Кроме одного. И лишь перейдя перевал, которые захваченные гоблы называли Лысым, они избавились от преследователей. Те почему-то сюда не перешли. Но по эту сторону перевала сарвуухи увидели груду камней, какие они видели на бывших местах обитания гномов, а так же когда раньше совершали набеги на людей. И когда увидели, что по округе ходят похожие на гоблов воины, они решили захватить эту груду камней, убив двух зайцев — отомстить ненавистным врагам и заиметь крепкий дом. Раньше гунулы жили больше в лёгких жилищах и стенами им служила их храбрость, умение обращаться с оружием. Но когда остались лишь ошмётки от их былого могущества, то иметь такой крепкий, каменный дом, отнятый у врагов, это было бы хорошо, это бы помогло в их выживании. Зелёные, конечно, тут же укрылись внутри. Взять с ходу не удалось, а не успели подготовиться к правильному штурму, как подошли мы…

— Гунтхур, один из тех, кто прикрывал отход, но в отличие от них — выжил, видел куда утаскивают наши повозки.

Я, конечно, успел понапридумывать себе всего. Бог! Громко сказано, но всё оказалось проще — надо было вытащить из лап гоблов статую, идола, которую при переселении кинокефалы потащили с собой. Без неё им было никак.

Ладно, новые подданные того стоили. Быстрые, выносливые — я уже представлял, как их стая, откормленная и пополненная за счёт тех родов, что остались по ту сторону гор, мчится по пустоши и степям, выслеживая сволочей из оставшихся “свободных племён”. В наших условиях кавалерию содержать было слишком нереально, так эти мохнатые станут моей конницей! Быстрые, выносливые, поджарые псы виделись мне одним из тех козырей, которые мои враги точно не ожидают увидеть. А что для того, чтобы их заполучить в свои руки надо было перебить какое-то количество гоблинов, так что же — мне всё равно надо очищать дорогу для будущих торговцев. Начну раньше, до того как перевалы закроются на зиму, а продолжу уже весной. Будет разведка боем.

Выслал вперёд разведчиков, вместе с проводником сарвуухов и перестроив бойцов, включив в них всех способных сражаться гунулов. Самки и щенки остались заложниками у форпоста, что я не скрывал.

Я шёл, жуя одну за другой полосы вяленого мяса. На улице было великолепно — ясно, солнечно, свежо! Теплые лучи освещают дорожную пыль, поднятую шагами ушедших вперёд клановых воинов и гунулов. Небольшое войско растянулось серой лентой. Привыкну ли я когда-нибудь к тому чувству, что достаточно мне отдать приказ и воины бросятся на кого укажу. Засвистят камни, отблески солнечных лучей засверкают на обнажённом железе и воздух пропитает запах густой вражеской крови.

— Так, чего вертитесь у меня под ногами? — прикрикнул я на крысят. — Кто ваш командир? Скронк! А ну бегом к нему! И чтоб до вечернего костра я вас не видел.

Подбежал чихающий Беспалый.

— Чего тебе?

— Надо больше ружей, больше стволов!

Я это знал и раньше, но почему ты сейчас сделал такой вывод?

— После того как мы палили по блохастым, я ходил-смотрел! Много раненых! Синяки, переломы от камней! А от выстрелов совсем мало раненых!

— Так плохо стреляли?

— Нет, если попал — то убил! Всего несколько раненых… ненадолго! Раны — во! — показал он пальцами размеры дыр.

— Псы мстительные, не боишься, что если выздоровят, то придут к тебе мстить?

— А чего их бояться? Не страшнее других! Страшно ночью одному, а тут пусть только замахнуться! Обрубим всё! Да к тому же… Я действовал по твоему приказу. Если кому и мстить, то тебе, херршер.

По его морде было непонятно, что он там думает на самом деле. Кланяясь, убежал обратно.

Отряды шли толпами, без строя, частично перемешавшись друг с другом. Я ходил, делал внушение командирам отрядов, чтобы все держались отдельно друг от друга, не расползались по дороге.

Разводы засохшей грязи, пота, порванная одежда, вытертая до язв кожа, слезящиеся от яркого солнечного света глаза, всклокоченный мех, сочащаясая из носов слизь (то ли заболели, то ли всегда такими были), разнобойные доспехи и полное отсутствие оных. Многочисленные шрамы, лохмотья ушей, отсутствующие пальцы, выбитые резцы, отсутствующий левый или правый глаз, проплешины ожогов, кое-как сросшиеся переломы. А помимо этого кто-то явно носил следы то ли лизкородственного скрещивания, то ли воздействия силы камня — непонятные бугры на голове, большее количество конечностей, два хвоста и ряд других особенностей… Шлемы-маски и переделанные человеческие шлемы у меньшей части. Многие щеголяли в традиционных для гоблов капюшонах. Ни у одного не было обуви, лишь обмотки на ступнях. В массе в основном бурые и чёрные окраски. На плечах меховые и кожаные накидки, безрукавки, человеческие куртки и халаты. За поясами выщербленные, без ножен тесаки, корды, сабли, заточенные наконечники копий, ножи. В лапах и за спинами (кто сделал петли) треугольные деревянные и в основном круглые плетёные щиты. У многих за веревочными и кожаными поясами заткнуты пращи. Над головами лес наконечников копий,