— Отвечать не значит предотвращать. Вот, например, ты думаешь, что сдал душу в аренду, а ты, оказывается, давно ее продал.

Он, похоже, просто издевается над ней! Конечно, как же иначе? Он просто заскучал в камере и придумал новый способ показать свое превосходство.

Глупо было надеяться, что в его словах вдруг мелькнет скрытое послание.

— Некоторыми душами даже дьявол побрезгует, — заметила Инга.

— Может быть. Но пока не окажешься в ситуации, когда больше нечего продавать, а продать что-то надо, все будет казаться совершенно иным.

— Вы всерьез считаете, что все с этим сталкиваются?

— Я считаю, что у каждого своя слабость, — туманно заявил Гирс. — Хуже всего, когда находятся люди, которые способны ее использовать.

Нет, это не насмешка, это угроза. До них Гирс раньше не опускался, но он, видно, почувствовал, что свобода уже очень близко. А раз так, разговоры его только развлекали, и Инга не собиралась ему подыгрывать.

— Благодарю вас, Александр Константинович, надеюсь, вы впредь будете более разговорчивы.

— Мне больше нечего сказать.

Она вышла из допросной первой и только в коридоре поняла, что ей холодно, хотя в отделении давно включили отопление и раньше она никогда не мерзла.

Слова Гирса не шли у нее из головы. Он как будто намекал ей на что-то! Вот только на что? Какую еще слабость он нашел? Инга многим пожертвовала, чтобы стать хорошей полицейской. Она жила одна, близких друзей у нее не было, она соблюдала безопасную дистанцию со всеми, и ее некем было шантажировать, нарушений за ней тоже не водилось.

Или, может, он указывал на физическую слабость? Но это глупо, слишком примитивно для такого человека, как Гирс. Для женщины она была в отличной форме. Да и потом, среди его жертв были сильные мужчины, и что, сильно им это помогло?

А может… может, он каким-то образом узнал о той истории? Нет, невозможно, он не мог! Но ведь Дмитрий Аграновский как-то выяснил правду, не зря же он раньше намекал ей, что ему все известно, хотя они больше не возвращались к тому разговору.

Инге было неспокойно в этот день, она вспоминала допрос Гирса, прослушивала запись, однако так и не обнаружила ничего нового. Чтобы отвлечься, она занялась документами, монотонной работой, и это, как всегда, помогло. Она решила, что в словах Гирса не было никакого скрытого смысла — или это был выстрел вслепую, надежда на то, что слабости действительно есть у всех.

Пусть старается, раз задергался, значит, какие-то доказательства его вины все же есть, их найдут!

Она засиделась на работе до вечера. Инга и сама не бралась сказать, как это получается. Должно быть, виной всему ранние закаты: вид за окном одинаковый что в четыре часа, что в восемь. Само время ее не волновало, но, пока шло это расследование, она не хотела рисковать понапрасну и дожидаться, пока улицы опустеют.

Поэтому она начала собираться, готовясь уйти. Она уже застегивала плащ, когда ее телефон трелью предупредил ее о новом сообщении. К своему удивлению, Инга обнаружила, что это фотография — без слов, да еще и с неизвестного номера. Она могла бы и вовсе не открывать ее, но следовательница не позволила себе такую беспечность.

Спустя пару секунд снимок загрузился, открылся на весь экран — и Инге показалось, что у нее земля уходит из-под ног. Она забыла, где находится, почему, кто она вообще такая. Ее немигающий взгляд был прикован к фотографии, которая была для нее воплощением худшего из кошмаров.

Прошлое, которое она так старательно пыталась скрыть, все-таки ее настигло.

* * *

Анне не слишком хотелось идти на эту встречу, но не идти было нельзя. Инга сейчас была в особо опасном положении: логично предположить, что именно от следовательницы, ведущей его дело, Гирс избавится прежде всего. Правда, несколько удивляло, что она связалась с Анной, а не, например, с Дмитрием, который был ей откровенно симпатичен, хотя она изо всех сил старалась изобразить обратное. Однако это можно было списать на то, что Дмитрий намекнул ей, что он вроде как знает темную тайну из ее прошлого. И хотя на самом деле никто из них не имел ни малейшего понятия об этой тайне, да и не интересовался ею, Инга была начеку. Анну же она считала понятным злом — неприятным, но, в общем-то, терпимым.

«Нам необходимо поговорить по делу, это срочно, нужен ваш совет», — было сказано в сообщении, полученном Анной. Дальше шел адрес небольшого круглосуточного ресторана, расположенного над ночным клубом. Не самое приятное место, однако находящееся недалеко от отделения, в котором работала Инга, так что этот выбор можно было понять. Быстрая проверка показала, что это здание не было связано с Гирсом, его построили задолго до того, как открылось бюро.

Нужно было ехать, потому что Анна сама дала следовательнице номер, который завела специально для таких разговоров. Хотя телефон в любом случае придется менять — его слишком многие знают, чтобы можно было говорить о каких-то секретах. Может, и переехать стоило бы… и порвать все контакты с Леоном… Но об этом можно будет подумать позже.

Она не стала предупреждать Леона, потому что ему отдых сейчас нужен был больше, чем ей. Он изводил себя, охраняя ее, а в его состоянии это было опасно. Да, от природы ему досталось великолепное здоровье, которое позволило ему пережить то, что другого убило бы на месте. Однако он злоупотреблял этим даром! Он оставался на ногах двадцать часов в сутки, работал над делом, ездил из города к дому Анны и обратно. Он никогда ни на что не жаловался, но болезненная бледность и частое дыхание через ингалятор выдавали его с головой. Поэтому Анна с огромным трудом заставила его поехать домой и отдохнуть. Он рвался остаться в бункере, но она не позволила: она слишком хорошо помнила, что дома его ждет беременная жена. У Анны, не понимавшей нормальную жизнь, были свои принципы, и от веры в то, что семьи нельзя рушить, она бы не отказалась.

Да и потом, она не видела в этой поездке ничего особенного. Инга договорилась о встрече в оживленном районе, Гирс сейчас под замком, ему сложно было бы спланировать нападение на них так быстро. Анна не считала, что он беспомощен или уже побежден — до этого еще далеко. Но руки у него связаны, и на каждый план придется тратить гораздо больше времени, чем раньше.

Поэтому она согласилась и уже в десять была в городе. Анна оставила машину на подземной парковке, миновала ночной клуб, где едва умещалась далеко не трезвая толпа, и поднялась в небольшой зал ресторана. Здесь было темно, душно от сигаретного дыма и не слишком уютно из-за ревущих ритмов, пробивающихся снизу. Хотя сюда вряд ли приходили за уютом: Анне хватило одного взгляда, чтобы определить — перед ней излюбленное место парочек, которые пересекаются ради одной ночи. Сейчас они выпьют по символическому бокалу вина и отправятся туда, где их никто не побеспокоит.

Среди всего этого Инга Шипова была совсем уж чужеродным элементом. Она даже сюда явилась в форме, и это обеспечило ряды пустых столиков рядом с ней и настороженные взгляды официанток.