поглаживала живот и что-то бормотала, а в последнее время и вовсе выглядела весьма сосредоточено и задумчиво.

– Игнат, – донесся издалека слегка визгливый голос Яны.

Я сидел в своем кабинете, который когда-то принадлежал Денису. Спешно встал из-за стола и поспешил проверить, все ли в порядке, ведь так боялся за Яну и наших детей.

Но не успел открыть дверь, как на меня просто налетел целый ураган в виде моей маленькой жены. Она, улыбаясь, запрыгнула мне на руки, как обезьянка, обняв руками и ногами, и принялась тараторить.

– Я все думала, глюки или нет… оказалось, что это оно, а Мари все рано-рано…

– Ян, ты о чем?

Только девушка меня, казалось бы, не слышала и продолжала тараторить.

– А я права, Игнат! Права-а-а! Сам послушай, ну же, – отстранившись, слезла с меня, – потрогай.

Я не понимал происходящее еще пару секунд, пока она не взяла мою ладонь и не положила к себе на живот.

– Ты что, их уже чувствуешь?

– Пару дней как, а сегодня было пря… ой, – радостно посмотрела на меня, – вот так.

А я стоял как завороженный, смотрел в ее глаза и не верил, не верил тому, что чувствовал. Маленький толчок под подушечками моих пальцев, даже не толчок, а намного, намного слабее, словно живот Яны зажил собственной жизнью и сам по себе взял и невесомо прикоснулся к моей руке в одном-единственном месте. Так по-воздушному легко, а рука теперь огнем горела, и покалывало, потому что хотелось еще. Я даже на дату посмотрел. Календарь, висевший на стене возле двери, показывал первое декабря. Первый день зимы принес мне самое теплое событие в моей жизни.

А еще через три недели, почти перед самым Новым годом, мы вместе пошли уже на третье УЗИ. Мари что-то щелкала, замеряла, записывала, а мы с Яной не отрываясь смотрели в экран, где было видно малышей. Один сосал палец, а второй… что со вторым?

– Он икает, – успокоила нас Мари.

Яна тихонько засмеялась и крепче сжала мою ладонь. Да, видимо, когда дело касалось моих нерожденных детей, я был словно открытая книга, бери и читай любую эмоцию.

– Ну в общем-то, я все, что надо, посмотрела. Все показатели хорошие, да и Янины анализы пока отличные. Она намного лучше других полукровок переносит беременность, я думаю, сказывается то, что ты, Игнат, все время рядом, дети чувствуют твою силу и успокаиваются, – сказала Мари, обтирая салфеткой аппарат УЗИ.

Я тоже поднялся, взял бумажные полотенца и начал промакивать гель на Янином животе. Такое простое действие в то же время было настолько интимным, что даже Мари как врач была здесь лишней. Яна тоже это почувствовала и, смущенно улыбнувшись, поднялась, опираясь о мою руку, и, одернув вязаное платье, пошла к кушетке одеваться.

– Удачные фотографии УЗИ я вам, кстати, сделала, – перевел взгляд обратно на врача, – пол узнать не хотите?

– А что, видно уже? – Янины глаза загорелись еще ярче, только разве бывает настолько ярко?

Она уже привела себя в порядок и обутая стояла возле меня, опять крепко ухватив мою ладонь. Я бережно приобнял ее за талию и обратился к Мари:

– Еще как желаем.

– Один ребенок развернут, так что как я ни смотрела, так и не увидела, а второй… вторая девочка.

Мари улыбнулась, а Яна ахнула и приложила ладонь к животу.

– Девочки, малышки. Мари, спасибо тебе! Мы можем идти?

Волчица ей кивнула, а жена потащила меня на выход, я еле успел схватить с кушетки позабытую ею шубу.

Уже на улице поймал кружившуюся на одном месте под хлопьями белоснежного снега сумасшедшую девчонку и укутал в теплый мех. Прижался к ней со спины и глубоко вдохнул ее аромат. Она откинула голову мне на плечо и начала часто моргать из-за снежинок, падавших на лицо. Потом вовсе прикрыла глаза и выдала ну очень непонятную вещь, до которой только женщина могла бы додуматься.

– Ты расстроился?

– Что за глупый вопрос?

– Ты, наверное, наследника хотел, а тут девочка. Две девочки!

– Ну вообще-то, это еще не точно. Второй же прячется, так что он запросто может оказаться пацаном, просто очень стеснительным.

Яна открыла удивленные глаза и повернулась ко мне лицом. С минуту что-то обдумывала, не отрывая от меня своих дурманящих разум глаз, и серьезным тоном начала меня поучать:

– Игнат, не хочу тебя расстраивать, но у нас однояйцевые близнецы, а они просто не могут быть разнополыми. – Видимо, заметив, что совсем меня не убедила, она выдвинула еще один аргумент: – Они от одного сперматозоида произошли!

– Действительно аргумент, – мягко улыбнулся и переместил руки с ее талии на плечи, – пойдем домой. Погода хоть и прекрасная, но лучше не мерзнуть лишний раз.

– Игнат! – Она походила на обиженного ребенка. – Такое возможно, только когда неправильные хромосомы, я как-то про такое читала, болезнь, это ненормально.

– А оборотни – это нормально?

Она буквально зависла, приоткрыла рот, затем опять закрыла, похлопала глазами, а я не стал ее дальше мучить, подтолкнул вперед и пояснил:

– Дети у нас бывают редко, близнецы еще реже, они всегда однояйцевые, и поверь мне, бывают и разнополые, наверное, пять таких пар я точно знаю. Пошли уже, – поторопил я ее, когда она, обдумывая мои слова, встала как вкопанная. – На следующем УЗИ проверим.

Но мы так и не узнали ни через месяц, когда специально для этого ходили к Мари, ни на следующем плановом в тридцать недель; малыш так и не показал свою половую принадлежность. Яна сделала свои выводы и принялась скупать все девчачье. Весь дом, казалось, наполнился, розовым, воздушным и плюшевым безобразием.

На новогодние праздники к нам приехала счастливая Вика, переполненная впечатлениями от жизни и учебы в Европе. Восторг и переполняющие ее через край эмоции просто текли рекой. Яна провела с ней все праздничные дни и буквально сутки напролет была рядом. А когда белая волчица уехала, она проревела два дня подряд.

Следом нам преподнесла сюрприз Лекса, которая через два дня пришла в гости с новогодними подарками. Провела с нами целый вечер и, уже уходя, с улыбкой на лице, но вполне серьезным тоном пожелала нам гореть в аду со своими телячьими нежностями. «А я больше ни дня не выдержу вида ваших постных мин, потому и уезжаю на пару месяцев к подруге в Америку». Отправила воздушный поцелуй и скрылась за дверью.

Яна опять рыдала, а я наконец-то успокоился. Ведь по-прежнему подсознательно ожидал чего-то плохого от Назимовой, подлость все же у нее в крови. Тем более та до сих пор не знала о Яниной