Третий гвардеец с мольбой упал на колени. Он тоже рассыпался в ничто.

– Похоже, он разозлился, – заметил Эктор.

– Ну… в последнее время он был в дурном настроении, – ответил Сэйон, и я почувствовала, что во мне снова нарастает смех. – Пусть повеселится.

– Со мной такого не будет, – заявил Пайк и – вот идиот! – поднял лук и выстрелил.

Первозданный развернулся, двигаясь так быстро, что превратился в размытое пятно, и поймал стрелу прежде, чем она коснулась его груди.

– А вот это было смело, – заметил Сэйон. – Глупо, но смело.

– Ты выстрелил в меня? Ты серьезно? – Первозданный отбросил стрелу. – Нет, с тобой такого не будет.

– О боже, – добавил Эктор и опять вздохнул.

Первозданный внезапно очутился перед Пайком. Я даже не заметила, как он двигался.

Он взял руку Пайка и резко повернул. Кость треснула. Лук с грохотом упал на плитки, а Первозданный схватил гвардейца за горло и сказал:

– Есть много вариантов, что с тобой сделать. Тысячи. Я со всеми прекрасно знаком. Выбор бесконечен. Некоторые варианты безболезненны. Некоторые быстрые. Но ни того, ни другого не будет.

Голова Первозданного метнулась вперед. На миг мелькнули клыки, и у меня сжался желудок. Он вцепился в горло Пайка, оборвав его короткий, резкий крик ужаса. Откинув голову назад, Первозданный раскрыл рот гвардейца и сплюнул ему в рот его же кровь. Меня затошнило, и я уперлась рукой в пол. Первозданный отшвырнул Пайка. Тот упал, извиваясь и ловя воздух разорванным горлом. Я не смогла отвернуться. Даже когда он затих и его окровавленные руки соскользнули с шеи.

Эктор склонил голову набок.

– Ты называешь это дурным настроением?

– Ну… – Сэйон замолчал.

Первозданный повернулся к Тавиусу.

– Ты.

Его слова источали лед, перепачканные кровью губы изогнулись в ухмылке. Он опустил взгляд. Штаны Тавиуса потемнели с внутренней стороны ног. – Так перепугался, что обоссался. Жалеешь о своих действиях?

Тавиус ничего не сказал. Думаю, он был не в силах говорить. Он смог только резко кивнуть.

– Следовало подумать, прежде чем браться за кнут, – прорычал Первозданный. – И трогать мое.

Что это за «мое»?

Горло щекотал смех. Он теперь заявляет на меня права?

Вокруг меня пронесся порыв воздуха. Я успела только моргнуть – и место, где стоял Тавиус, оказалось пустым. Я опустила брови. Секунду спустя мама закричала. Я повернулась, почти не ощущая, как натянулась чувствительная кожа спины.

Первозданный пришпилил Тавиуса к статуе Колиса в нескольких футах от пола, обвив кнутом его горло. Сейчас кожа Первозданного казалась скорее серебристой, чем смуглой, она истончилась, и тени на ней проступили отчетливее.

– Я хотел спросить, что ты за человек, но вот доказательство, что ты – жалкая куча дерьма в облике мужчины.

Лицо Тавиуса пошло красными и фиолетовыми пятнами. Он брызгал слюной и цеплялся за кнут на шее.

Первозданный опустил подбородок и склонил голову набок. Другой рукой потянулся к поясу Тавиуса и выдернул кинжал, который подарил мне.

– Это, – прорычал Никтос, убирая кинжал в кожаную перевязь на груди, – не твое.

– Нет! Пожалуйста! Он мой приемный сын. – Мама бросилась вперед, спотыкаясь о подол платья. – Не знаю, что на него нашло. Он бы никогда такого не сделал. Пожалуйста. Умоляю…

– Умоляй о чем хочешь. Мне все равно. – Голос Первозданного стал гортанным, а теневые крылья высоко взметнулись, снова потревожив воздух. – Он доказал, как мало ценности он представляет для царства смертных.

– Не делайте этого, – плакала мама, простирая руки. Я зажмурилась. Не желала слушать, как она умоляет о нем… – Пожалуйста.

– Он чудовище. Всегда был чудовищем. – Ровный голос Эзры прорезал комнату, и я открыла глаза. Она так и не поднялась с колена. – Наш отец это знал. Все это знают. Он, как вы сказали, представляет мало ценности.

– Но он будущий король, – заявила мама. Тавиус выпучил глаза, на его висках вздулись вены. – Он больше никогда не сделает ничего подобного. Я обещаю.

Я уставилась на маму, часто дыша. Она продолжала вымаливать его жизнь. Ледяной огонь вернулся, унося потрясение и неверие. Он приглушил боль в плечах и спине. Приглушил все. Я высвободилась из рук Сэйона и встала на ноги, держась на удивление устойчиво. Я не сводила глаз с мамы, хотя она не смотрела на меня.

– Отпусти его, – сказала я. – Пожалуйста.

– Будешь умолять сохранить ему жизнь? – Я с трудом узнавала голос Первозданного. Статуя за спиной Тавиуса трескалась. – Он причинил тебе боль. Поставил на колени и хлестал кнутом.

– Я не буду молить о его жизни, – ответила я, поворачиваясь к Первозданному. В груди поднимался пульсирующий ледяной жар.

Минуло долгое мгновение, и Первозданный посмотрел на меня. Его глаза… Серебро сияло почти ослепительно, потрескивающий итер закрывал зрачки. Энергия зарядила воздух, а позади Первозданного – вокруг него – продолжала сгущаться темнота, выползая из укромных уголков Большого Чертога. Тени двигались и под его кожей.

– Как пожелаешь, льесса.

Первозданный отпустил моего сводного брата. Тот упал на колени, а потом перекатился на бок, оторвал кнут от горла и, сипло дыша, отбросил в сторону. Кнут проскользил по лепесткам и потрескавшемуся полу и остановился у моих ног.

Я посмотрела на него.

– Спасибо.

– Не благодари за это, – вымолвил Первозданный.

Тени втянулись обратно в его кожу и устремились в потаенные углы зала. Последним угасло сияние. Он встретился со мной взглядом.

– Не позволяй, чтобы это оставило на тебе отметину. – Он повернулся к Тавиусу, стоящему на коленях. – Ты не умрешь от моей руки, но у меня будет целая вечность, чтобы поступить с твоей душой так, как я сочту нужным. И у меня куча идей. – Он подмигнул и потрепал смертного по щеке. – Жду с предвкушением. Мы оба ждем.

Сэйон негромко рассмеялся.

– Какая уступчивость.

– Спасибо, – прошептала мама. – Спасибо за ваше…

– Заткнись! – рявкнул Никтос и перешагнул через дрожащее тело Тавиуса.

Мама замолчала, и я повернулась к ней. Наконец она посмотрела на меня. Посмотрела покрасневшими опухшими глазами, но я ничего не почувствовала и взглянула на Первозданного. Он убрал руку, открывая рукоять меча, висящего у него на поясе. Тавиус выпрямился и прислонился к статуе Колиса. Краснота спала с его лица, он откинул голову назад. На горле отчетливо проступала отметина от кнута.

Я схватила рукоять меча Первозданного и выдернула из ножен. Эктор отошел в сторону. Тенекамень оказался тяжелее, чем я ожидала, но вес меча было приятно ощущать. Я повернулась к сводному брату. Тавиус посмотрел на меня.

– Что я тебе обещала? – спросила я.

Он выпучил слезящиеся глаза, когда до него дошло. Вскинул руку, словно мог предотвратить то, что последует.

Я размахнулась