Но там меня поджидала неудача. За огромнойдеревянной коричневой дверью царила тишина. В «глазок» ничего не было видно. Яслышала, как в квартире звонит телефон. Никого. Или на работе, или уехал. Надоидти в машину.

Но тут в глазах потемнело, на уши словнокто-то шапку надвинул, и, чтобы не упасть, я быстро села на ступеньку. Чертвозьми, ведь знаю, что при резкой смене погоды у меня моментально падаетдавление. Оксана велела носить с собой на такой случай несколько кусочковсахара. Я послушно положила в бардачок коробку рафинада. Но плохо-то на лестнице,а спасительный сахар – в «Вольво». Не хватало только грохнуться в обморок налестнице чужого дома. В голове противно звенело, и перед глазами прыгали черныемухи.

– Вам нехорошо? – раздался голос.

Я с трудом повернула гудевшую голову. Дверьсоседней квартиры распахнута, на пороге стоит молодая девушка.

– Сейчас пройдет, – еле ворочаяязыком, пробормотала я, – не бойтесь, совсем не пью, давление резкопонизилось.

– Что уж, алкоголика от приличногочеловека не отличу? – возмутилась соседка. – Пойдемте ко мне, я –медицинский работник.

На негнущихся ногах вдвинулась в комнату ирухнула на пахнущий чем-то затхлым диван. Девушка притащила тонометр.

– Шестьдесят на сорок пять, –пробормотала она, – надо укол сделать.

– Лучше крепкого чая с сахаром, –попросила я.

Поданный «Липтон» оказал живительное действие,и гул исчез.

– Лучше стало? – осведомиласьдевица.

– Спасибо, – сказала я, принимаявертикальное положение и внимательно разглядывая свою спасительницу. Откудазнакомо ее лицо? Где видела эти густо накрашенные глаза, черные волосы искладную, чуть полноватую фигурку?

– Вот и хорошо, – удовлетворенноотметила добрая самаритянка, – сейчас еще минут двадцать полежите, и все.

– Что вы, спасибо, пора ехать.

– И не спорьте, я хоть и не врач, апростая медсестра, но хорошо знаю, что с вегетососудистой дистонией шутить нестоит. Вам повезло: я в «глазок» поглядела, кто, думаю, к соседям ломится? А выуже на ступенечках сидите, вся зеленая…

Она продолжала щебетать, но я вспомнила,откуда знаю девчонку.

– Вас ведь Галей зовут?

– Точно. Как узнали?

– Приходила в больницу, к докторуРевенко.

– Ой, ну надо же, – восхитиласьмедсестра, – как в кино совпадение. Вы лечились в отделении?

– Нет, за справкой обращалась. Только увас там отвратительный беспорядок, а Ревенко ничего не помнит, такая странная!

– И не говорите, – засмеяласьГаля, – Ревенко – просто клуша. Другие доктора ловкие, быстрые, а эта!Пока сообразит, что к чему, неделя пройдет. Рыба мороженая. Все забывает,больных путает, а уж попросить вообще ничего нельзя, тут же забудет.Представляете, в какую дурацкую ситуацию меня поставила.

Галя вытащила из шкафа пачку сигарет, закурилаи принялась самозабвенно сплетничать. Несколько недель тому назад к ней пришелсосед и попросил помочь. Его девушка, студентка мехмата, настолько увлекласьлюбовным приключением, что совершенно забыла про учебу. Всю весну они милопрогуляли и прокувыркались в кровати. Теперь предстояла сессия, которую ей явноне сдать, мехмат не какой-нибудь филфак, и за несколько дней ни матанализ, нитеоретическую механику не выучить. Девушка соседа опомнилась, да немногопоздно. За лето она собиралась подтянуть упущенное. И вот теперь требоваласьсправка о госпитализации, чтобы получить отсрочку сессии.

– Ну напиши, что она сломала руку илиногу и лежала у вас в отделении, – клянчил соседушка, – помоги, будьчеловеком.

Галя решила оказать услугу и предупредилаРевенко, что, если будут интересоваться девушкой, нужно сказать, что онавыписана домой. Написать справку ничего не стоило – бланки с подписями ипечатями валяются в ординаторской.

Но тормозная Ревенко забыла про просьбу и,когда из университета позвонили и поинтересовались здоровьем Соколовой,спокойно ответила, что такой больной в клинике не было. Причем говорила это наглазах у корчившей ей гримасы Гали. Девушка упрекнула врача:

– Я же просила вас!

Ревенко медленно подняла сонные глаза ипротянула меланхолично:

– А… Забыла.

– Еще секунда, и я бы ее треснула позатылку, – возмущалась Галя, – так что не удивляйтесь, если она вашидокументы потеряла.

– Как звали девушку, не помните?

– Соколова. Анна, нет, по-другому как-то.

– Может, Яна?

– Точно, еще подумала, имя не русское, авы ее знаете? – удивилась Галя.

Нет, Галочка, пока не знаю, но давно мечтаюпознакомиться.

– Сосед из какой квартиры?

– Да из той, куда вы стучались.

– Антон Медведев?

– Какой Антон? Леня Бесчастный, всю жизньна одной лестничной клетке живем, еще наши родители дружили. А вам он зачем?

– Вот приехала из Парижа, привезла ему отприятелей письмо и сувениры.

– Надо же, – восхитиласьГаля, – где у Леньки знакомые имеются. Ну да и понятно, кинорежиссеромработает, ВГИК закончил. Только его сейчас нет, уехал на съемки, завтравернется, где-то в области снимает.

К концертному залу примчалась без пяти семь. Увхода в нетерпении подпрыгивала, сжимая в руке два билета, Маша.

– Мусик, – закричала она, –давай скорей, наши уже ушли, сейчас начинается.

Наступая на ноги сидящим, мы пролезли на своиместа, и я перевела дух. Так, надеюсь, музыка окажется не слишком громкой идаст подумать. Но тут на авансцену вышел конферансье и, глупо хихикая, объявилгруппу «Скунсы». Надо же так назваться. Может, во время выступления вонючий дымпускают?

Музыка гремела, из головы разом вылетели всемысли. Совершенно не переношу резких звуков, раздражает даже громкий голос, атут крики под барабан. Наконец вакханалия стихла, и из-за кулис вышла АллаБорисовна Пугачева собственной персоной. Публика почему-то встретила появлениепервой дамы российской эстрады диким хохотом и свистками. Немного странная, намой взгляд, реакция.