В дом вела единственная дверь, обтянутая москитной сеткой. Толкнув ее, Дарлинг оказалась в небольшом полутемном предбаннике. Уже отсюда она услышала приглушенные голоса. Голоса были совсем рядом: достаточно пересечь предбанник, чтобы столкнуться с ними лоб в лоб. За предбанником виднелся широкий коридор, а ближайшая дверь оказалась дверью на кухню. Из нее и доносились голоса.

— Ты не можешь просидеть здесь весь вечер.

— Я не могу всех их видеть.

— Это неправильно.

— Неправильно набивать дом всеми этими уродами. Хватило бы и одного, чтобы испортить мне настроение на всю оставшуюся жизнь. А тут их целый набор.

— В конце концов, это ее день. И ты должен быть с ней, чтобы у… этих уродов не осталось никаких сомнений. Ее выбор — ты. А не они…

В конечном итоге Даша выбрала англичанина, следовательно, один из находящихся сейчас на кухне — Шон. И вряд ли он стал бы откровенничать с кем-нибудь, кроме своего друга Кристиана. Голоса принадлежали им, теперь у Дарлинг не осталось сомнений.

— Я чувствую, что все меняется… Все совсем не так, как было еще полгода… как было месяц назад. Я не знаю, как это началось и почему, но она… она меняется. И она больше…

В повисшей на несколько мгновений тишине Дарлинг услышала звук льющейся в стакан жидкости.

— Она больше не спит со мной.

— Вот черт… Погоди, в семейной жизни бывают разные периоды…

— Тебе-то откуда знать?

— Это не закрытая информация. Достаточно включить элементарную логику, чтобы понять, что так оно и есть. Ты говорил с ней об этом? Мне кажется, иногда нужно говорить честно о каких-то вещах…

— Нет. Не говорил.

— Значит, нужно поговорить.

— Пошел ты со своими советами…

— Я твой друг, и я на твоей стороне, Шон. А раньше… между вами случались недоразумения?

— Ты называешь это недоразумением?

— Как бы это ни называлось… не суть важно.

— Нет. Были трудные периоды. Когда мы уехали из Африки. Но это нельзя назвать просто отъездом…

— А чем?

— Я и сам не могу сказать точно… Как-нибудь потом, не сейчас… Не важно. И я не говорю с ней только потому, что боюсь услышать ответ. Пусть все остается как есть. Пусть хоть так… Я ударил собаку неделю назад. Я хотел ударить ее, а ударил собаку. Не знаю, как это вышло. Ведь я люблю этого чертова пса. Но что-то на меня нашло… Я хотел ударить ее, а собака здесь ни при чем. Хорошо еще, что никто не заметил, как я ее ударил.

— Пес относится к тебе нормально, я сам видел, так что не стоит переживать. Всякое бывает.

— Кого я ударю в следующий раз?

— Может, и не будет следующего раза…

— Если она оставит меня…

— Не оставит. У вас есть Лали.

— У нас еще есть собака и две кошки. И чертов Иса, хотя я люблю Ису. Нет… — Горлышко невидимой бутылки в руках невидимого Шона снова стукнулось о невидимый стакан. — Я терпеть не могу этого ревнивого урода, но это ничего не меняет.

— В следующий раз можешь стукнуть его!

— Я подумаю, хотя думать я уже не в состоянии…

— Это шутка, эй!

— Если она оставит меня — это будет конец всему. Конец. Откуда взялся этот русский? Про всех остальных я еще могу понять… Они приехали, потому что она позвала. Но этот русский… Его никто не звал.

— Случайная встреча, такое бывает.

— Случайно можно встретиться в субботу днем в единственном на всю округу супермаркете. Но не в забытой богом стране на другом конце света. Нужно знать ее… Она ненавидит случайности. Мы даже из Африки уехали, чтобы избежать случайностей…

— Ты не писал об этом.

— Я о многом не писал. Откуда взялся этот русский? Ты же виделся сегодня с его девкой… Она должна была сказать…

Нужно прекратить подслушивать. Иначе узнаешь про Костаса и про себя массу гадких и неприятных вещей, что навсегда испортит впечатление от Шона. И от Кристиана заодно, а Дарлинг бы очень не хотелось разочаровываться во внезапно найденном брате-близнеце. Но как пройти незамеченной мимо кухни? Проще вернуться в садик, к гостям, приехавшим по первому зову Даша.

— Проклятье! Прикрой дверь, — неожиданно сказал Шон. — Не хватало еще, чтобы нас кто-то услышал…

Вот и выход из ситуации!

Дождавшись, пока дверь с мягким стуком захлопнулась, Дарлинг на цыпочках прокралась по коридору и, миновав еще пару плотно закрытых дверей, вновь оказалась в огромной африканской гостиной.

Костаса не было и здесь.

Зато где-то здесь должна быть книга. Магда упомянула зулусскую лодку — наверняка это и есть столик под импровизированной стеклянной столешницей.

…Пространство под стеклом было занято всяким необязательным хламом, который скапливается в любом доме: журналы, рекламные проспекты, диски, пара мотков цветной шерсти, одинокая маленькая кроссовка Лали, распечатанный блок сигарет, несколько мягких игрушек. Была даже теннисная ракетка, но следов книги не нашлось.

Закончив беглый осмотр, Дарлинг подняла голову и увидела Амаку. Бесшумно подошедший пес стоял в метре от нее и не выказывал никаких признаков беспокойства. Но стоило Дарлинг отдернуть руку и попытаться отойти от стола, как Амаку оскалил пасть.

Он убивает бесшумно.

«Убивает, а не пытается куснуть за ляжку. Не хватало быть загрызенной идиотом-псом в чужой стране и в чужом доме, полном людей», — с тоской подумала Дарлинг. Что толку в утверждениях Даша, что Амаку стар и время его почти вышло? Иногда и старики проявляют недюжинную силу, нечеловеческую. И хватают тебя за горло в страстном желании утащить тебя с собой — туда, откуда нет возврата. Может быть, попытаться вступить с Амаку в переговоры?

— Мы ведь уже виделись, Амаку. — Дарлинг пыталась говорить спокойно. — Я — друг. Помнишь?

— Он не тронет, — раздался голос позади нее. — Не бойтесь.

Вздрогнув от неожиданности и обернувшись, Дарлинг увидела мальчика, или скорее подростка, лет пятнадцати. И удивительным было не то, что он заговорил с ней на русском и без всякого акцента. А то, что он оказался черным. Не смуглым, не мулатом — настоящим африканцем. И это был самый красивый африканец из всех когда-либо виденных Дарлинг по телевизору, в кино, на ленте эскалатора в метро или на спорадических джем-сейшнах в питерском «Мюзик-Холле». Африканец был высок, почти на голову выше Дарлинг; тонок в кости, но при этом широкоплеч и идеально сложен. Его голову украшали демократичные растаманские дреды, что смягчало официальный и несколько чопорный костюм-тройку с затянутым под самое горло галстуком.

— Привет. — При виде черного спасителя-полубога Дарлинг облегченно вздохнула. — Собственно, я всего лишь искала одну книгу. Среди гостей есть писатель, ты, наверное, знаешь. Книга — его, и мне бы хотелось на нее взглянуть.