— Нет, я на двенадцатый. Принес вот слесарные инструменты, аони вывалились из рук. Но ничего страшного, я подниму.

Женщина кивнула и открыла дверь своей квартиры.

На мое счастье, пистолет не выстрелил — я не стал сниматьего с предохранителя, видимо, сказалась выучка офицера КГБ.

Кабина лифта опустилась, затем снова поползла вверх. Я замерв ожидании, надеясь, что на сей раз мне повезет. Но кабина остановилась где-товнизу, этаже на шестом. Потом еще дважды кабина опускалась вниз, но каждый разне доезжала до одиннадцатого этажа. Казалось, каждый толчок лифта отдается уменя в голове. К тому времени, очевидно, действие уколов, сделанных мнеАндреем, начало проходить и голова болела все сильнее. Я сжимал в руке рукоятьпистолета, когда кабина снова начала подниматься. Она поднималась все выше ивыше. Я уже не сомневался, что лифт остановится именно на одиннадцатом этаже.Так и случилось. Кабина замерла. Затем двери открылись, и я увидел спинуОблонкова, шагнувшего к своей квартире. Он собирался позвонить, когда янегромко сказал:

— Привет.

Он резко обернулся. И тотчас же увидел пистолет в моей руке.Облонков понял, что ему не опередить меня; даже если он был вооружен, все равноне успел бы выхватить оружие — на него смотрело дуло моего пистолета. Язаметил, что он испугался. Губы его подрагивали.

— Что с вами? — спросил Облонков. — Вы заболели? Мнесообщили, что вчера у вас был нервный срыв. И что это… игра с оружием?

— Успокойтесь, — посоветовал я. — И отойдите от своей двери.Идите сюда, ближе. Побыстрее.

— Вы сошли с ума! — разозлился Облонков, Он довольно быстроовладел собой — тоже сказывалась выучка бывшего офицера КГБ, но все же сделалнесколько шагов в мою сторону.

Я толкнул Облонкова к стене и приставил дуло своегопистолета к его спине. Затем вытащил из его кобуры оружие.

— В чем дело? — проворчал Облонков, когда я отступил на шаг.

— Успокойтесь, — повторил я. — Хочу задать вам три вопроса.Первый — почему вы убили Семена Алексевича?

— Вы с ума сошли, — проговорил он совершенно ровным голосом,и я понял, что Облонков выдал себя: он знал об убийстве Семена Алексеевичагораздо больше, чем я.

Но и мой собеседник понял, что его реакция была не совсемадекватной. Поэтому и разозлился.

— Что за шутки, Литвинов? При чем тут убийство СеменаАлексеевича? Это вас нужно спросить, почему вы дважды к нему заходили в деньубийства. И куда вы исчезли после вчерашнего убийства вашего знакомого и вашеговыдуманного нервного срыва.

— Нет, не выдуманного, — возразил я, чувствуя, какраскалывается голова. — Совсем не выдуманного. У меня всю ночь врачи сидели,думали, что я сойду с ума. Только мне еще рано сходить с ума, Облонков, рано. Ивторой вопрос: кто убил моего друга? Ведь без вашей подачи это убийство несостоялось бы. А последний вопрос: где деньги?

— Какие деньги? Какой друг?

Вот теперь я видел, что он действительно ни чего непонимает. Очевидно, убийца действовал на свой страх и риск.

— Мне нужны деньги, — пояснил я. — Вчера в моем подъездеменя ждал убийца. И по ошибке застрелил моего друга, у которого были ключи отквартиры. После чего забрал деньги, которые предназначены на лечение сына.

— Какие деньги? — Я видел, что он по-прежнему ничего непонимал.

— Мои деньги, — сказал я. — Вчера мой друг принес деньги,которые я получил за сдачу своей квартиры.

— Служебной квартиры? — спросил он. — Вы сдали свою квартирув доме сотрудников охраны без разрешения начальства?

Меня всегда удивляли чиновники. Даже в такую секунду ондумал о нарушениях, а не о собственной жизни. Говорили, что Облонков когда-тобыл толковым офицером. Но теперь передо мной стоял законченный чиновник.

— Это приватизированная квартира, — возразил я.

— Но в служебном доме. Как вы могли? — Ему явно хотелосьувести разговор в другую сторону.

— Стоп! — сказал я. — Моральную сторону дела обсудим потом.Я хочу знать, кто убийца и где мои деньги.

— Ну это уже ни в какие ворота не лезет, — проговорилОблонков.

В следующее мгновение я ударил его по лицу рукояткойпистолета. Сильно ударил. На скуле Облонкова обозначился синяк. Он грязновыругался при этом, первым перешел на «ты», что меня даже обрадовало.

— Теперь отвечай на мои вопросы, — продолжал я, — только бездураков. Я слышал ваш разговор в туалете. Слышал, с кем ты говорил. О вашемразговоре я рассказал Семену Алексеевичу. И он, очевидно, позвонил либо тебе,либо твоему собеседнику. А потом вечером поехал домой, где его уже ждал убийца.Кто отдал этот приказ?

В глазах Облонкова появилось какое-то странное выражение. Ноэто был уже не страх. И не осознание своей вины. Скорее это было изумление. Яже почему-то разозлился. И снова ударил его по лицу. На сей раз послышалсяхруст. Я наверняка сломал ему зуб. Он сплюнул и снова выругался.

— Кто? — спросил я, опять поднимая пистолет.

— Иди ты… Я ничего не знаю. Я не мог отдать такой приказ,это ты понимаешь? Я не имею права отдавать такие приказы. И он мне не звонил. Яне знал, что ты слышал наш разговор. И вообще ничего не знал. Узнал только проубийство на следующий день.

Это звучало вполне правдоподобно. Семен Алексеевич былопытный профессионал. Он не стал бы рассказывать о разговоре именно Облонкову.И его собеседнику бы тоже не стал, пошел бы к другим людям. К кому именно? Либок начальнику Облонкова, то есть к нашему генералу, либо к… О Господи! Неужелион обратился к руководителю администрации? Как бы то ни было, но кто-то из этихдвоих и подставил Семена Алексеевича.

— Но насчет моего друга ты все знал, — сказал я, пристальноглядя в глаза Облонкову. — Это ты приказал его убрать?

— Дурак! — Облонков снова сплюнул. — Кто я такой, чтобыотдавать подобные приказы? И кем ты себя воображаешь? Тоже мне… герой-одиночка,в детектива решил поиграть. Ничего, скоро доиграешься.

— Где мои деньги? — спросил я его.

— Откуда я знаю? Я думал, ты все свои деньги в карманеносишь. И только у меня в кабинете их разбрасываешь.

— Вы говорили, что какая-то туристическая фирма узнала пропаспорта, — вспомнил я. — Говорил? Как называется фирма?

— Она закрыта, — ответил Облонков. — Ее руководители куда-тоуехали.

— Название фирмы, — повысил я голос, снова поднимаяпистолет.

— «Галактион», — прошептал он и снова сплюнул.

Теперь нужно было задать главный вопрос. Кому Облонковрассказал о том, что я слышал их разговор. Кто был крайним? Мне казалось, чтонеобходимо узнать ответ именно на этот, самый главный вопрос. Я уже собиралсяего задать, когда вдруг услышал грохот лифта. И замер, считая этажи. Так и есть— кабина остановилась на нашем этаже. Я поспешно убрал оружие. В следующеемгновение створки кабины разъехались. Я все еще надеялся, что смогу продолжитьдопрос. И тут кто-то бросился к Облонкову.