Не только учение святого Павла об оправдании верою, но и его эсхатология, и его мистицизм, выстроенный им вокруг Христа, ставят нас лицом к лицу с центральным значением идеи веры. В Ветхом Завете вера прежде всего была доверием к Яхве и его обещаниям, включая элемент личного доверия, основанного на личных переживаниях Божества[336]. Стойкая вера была одним из требований Иисуса к верным. Для веры Павла характерен объект, на который она направлена, и ее психологическая функция. Ее объект – осуществление Богом нашего спасения, которое достигает своей цели через смерть и воскресение Христа, Второе Пришествие, мистическое присутствие и спасение души, которое является их исходом. В психологических терминах вера означает послушание, подчинение делу спасения, которое осуществилось Богом через Христа, надежду на предсказанные блага спасения, обязательное доверие к Богу, жизнь во Христе, сопровождаемую живым присутствием Христа во всех верных, – все это появляется из любви и полнится ей. Таким образом, вера не означает лишь того, что верные исповедуют истинность определенного кредо, – она охватывает всю личность и наполняет ее целиком. Сам Павел не позволил бы вмещать веру в психологические категории. Для него самое важное – это реальная связь с Богом и со Христом, которая происходит в виде абсолютной преданности, основанной на абсолютном внутреннем проникновении Христа (или «реализации»).

Согласно своим истокам и в соответствии с переживанием святого Павла на пути в Дамаск – тем уроком, который Павел, mutatis mutandis, преподал всему человечеству, – вера является не достижением человека, а действием Бога в человеке, подарком ему от Бога (1 Кор. 12:7), поэтому не может быть заслуженной.

Из действий, которые оказывает вера, нас прежде всего интересует освобождение от страха. «Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии. Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, которым взываем: “Авва, Отче!” Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии. А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники Христу, если только с ним страдаем, чтобы с ним и прославиться. Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:14–18). Здесь Павел с невероятной точностью описывает, как любовь связана с освобождением от страха. Любовь действует в двух направлениях: с одной стороны, через положение людей как детей и сынов Божиих, с другой, через интроекцию Христа и самопроекцию личности во Христа. Значение имеет и положение Христа как вождя, за которым верующие следуют в смерть, чтобы вместе с Ним войти и небесную радость. Вместе с Христом святой Павел, если использовать странно звучащее, но психологически верное выражение Фрейда, формирует на двоих одно «тело», дословно – одну «массу» (нем. eine Masse zu zweien)[337], при этом апостол намерен увеличить эту «массу» в своей миссионерской деятельности и одновременно организовать ее, как мы еще покажем. Во Христе Павел находит и того, кто воплощает его религиозный и этический идеал, и апостол любит Его еще сильнее. Его вера во Христа одновременно является любовью к Нему и к его братьям по вере. Испуганный раб стал сыном божественного Отца, как проповедовал Иисус. Страдания и смерть его не пугают, ибо распятый Спаситель защищает его, и его ожидает несказанное блаженство.

Вера наделяет Павла и убежденностью в том, что он не среди тех, кому Бог предопределил вечные муки, а принадлежит к тем, кого Бог милует из сострадания.

В вере – радость, которая вынесет любую скорбь и смятение (Флп. 4:4; 1 Фес. 1:6; 2 Кор. 6:10; 2 Кор. 7:4; Рим. 12:12; Рим. 12:15). В ней – свобода от греха (Рим. 8:2) и от человеческого рабства (Гал. 5:1), новая вечная жизнь (Рим. 6:23), презирающая смерть сила (1 Кор. 1:24), но прежде всего любовь, а именно любовь Христова. Только вера, доказывающая свою действенность любовью, ведет в Иисусе Христе к праведности (Гал. 5:6).

Вера дала Павлу то, чего не могла ему дать мучительная борьба за соблюдение закона, – свободу от страха, рожденного виной.

Мы не удивились, увидев, что Иисус, который сделал любовь центром благочестия, преодолел страх, а также раввинистический закон с его навязчивыми идеями и тягостными размышлениями о «жизни по букве», который мы видим во всем развитии иудаизма. «Совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4:18). Павел – прекрасный тому пример. Своей верой в любовь, которую мы можем назвать и «любящей верой», он преодолел страх и тем ослабил путы традиционных ритуалов и писаний закона; более того, он разошелся с законом Моисея. Это освобождение от зависимости, открывшее христианству доступ в греко-римский мир, является важным для мировой истории свершением Павла. Если воспринимать это деяние лишь как дополнение к миссионерской деятельности, это не только укажет на полное непонимание душевных переживаний святого Павла, но и станет свидетельством общей некомпетентности в религиозной психологии. Без сомнения, Иисус повлиял на Павла очень сильно. Еще до того, как тот начал отстаивать свое понимание вести Христа в спорах с первыми апостолами (Деян., гл. 15, Гал., гл. 2), он должен был слышать об учении Иисуса и о том, когда Он исполнял закон и когда не исполнял. Несомненно, он знал, что Иисус видел в любви исполнение закона (Мф 7:12, Мк. 12:30), а некоторые заповеди Он практически игнорировал, но никоим образом не отменял закон в целом. В отвержении закона Павел иногда рассуждал более радикально; но его осмысление подразумевало противоречия, и это, при его уважении к власти Христа, заставило его делать вере в закон странные уступки.

Павел резко отрицал, что через закон можно достичь справедливости. Это отражает прежние страдания апостола в его яростной и временами совершенно бесплодной борьбе со страхом через соблюдение закона. В устранении навязчивого характера закона Моисея Иисус и Павел едины.

Остатки прежнего страха, порожденного виной и ранней ролью фарисея, повлекли за собой то, что Павел приблизился к закону ближе, чем Иисус. И смена представлений и понятий с новой религиозной оценкой закона должны были стать намного более подробными. Его теории и теологические выкладки строились на рациональных основаниях, для Иисуса чуждых. Возможно, этот отказ Христа был одной из причин возврата Его учеников к закону, даже если не обратить внимания на Его слова, обращенные к богатому юноше: «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди!» (Мф. 19:17).

Из учения Павла о законе мы можем выделить элементы, особенно важные для преодоления страха. Достижение апостола – освобождение верных от закона. Они «умерли для закона телом Христовым» (Рим. 7:4). Для них Христос – конец закона (Рим. 10:4), они свободны от его оков[338]. Нет недостатка в уничижительных высказываниях: закон есть сила греха (1 Кор. 15:56) и, будучи таковым, принес людям жало смерти. Грех существовал уже до Моисея и до закона, но не вменялся людям, пока не явился закон (Рим. 5:13). Закон был воспитателем, пока не пришел Христос (Гал. 3:24), и закон не был любящим «учителем», он был суровым наставником и держал учеников в покорности и узах[339]. Именно через него люди узнают грех[340]. Подчиняться ему означает находиться под его стражею (Гал. 3:21; Рим. 6:14). И потому благословенны верующие, ибо Христос искупил их от клятвы закона! (Гал. 3:13). Закон пришел после, чтобы умножилось преступление (Рим. 5:20), к счастью, до срока (Гал. 4:2), преподанного через ангелов (Гал. 3:19), и мы знаем, что ангелы, которые поддерживают общение с людьми – в лучшем случае посредники, предвещающие несчастье.