— Умер. Мы даже его толком не допрашивали. Верховный священнослужитель был стар. Думаю, сердце его разорвалось от страха. Абир Аташ был гадюкой. Невелика потеря для вас, повелитель.

Артакс сглотнул. Он не этого хотел. Он не хотел кровавого правления. То, что старый верховный жрец замышлял против него масштабный заговор, он уже знал — равно как и то, что истоки его крылись еще во временах жизни Аарона. Жреческий культ крылатого солнца затевал ни много ни мало как лишить его власти. Он остался бы правителем, но они пытались получить контроль над сбором налогов и войсками.

Семь недель прошло со дня дуэли с Муваттой, и Артакс все еще был слаб после ранения. Поначалу он надеялся, что девантар исцелит его. Он был богом, и ему это наверняка было несложно. Но Львиноголовый не сделал ничего подобного. Он несколько раз приходил навестить его, пока он лежал в постели. Однажды приходила даже крылатая Ишта. Она не произнесла ни слова, просто пристально посмотрела на него, а затем снова удалилась. У Артакса было такое чувство, что он стал игрушкой в руках богов.

Джуба трижды ездил в Арам, чтобы провести аресты священнослужителей и там. Его военачальник говорил, что он посылал его, но Артакс ничего подобного не помнил. Его воспоминания о последних неделях вообще были размытыми и неполными. Но теперь это не имело значения. Он должен был вернуться в Арам. Должен был снова взять власть в свои руки. Ситуация в его империи по-прежнему была нестабильной. Власть священнослужителей простиралась до самой маленькой деревушки, и Артакс хорошо сознавал, что своими решениями в первые дни своего правления нажил себе немало врагов. Его поражало то, насколько малой свободой решений обладал бессмертный. Он был так же точно опутан цепями, как и простой крестьянин, вот только цепи у него были золотыми.

Теперь Джуба подошел настолько близко к нему, что их локти почти соприкасались. Так он мог опереться на коренастого воина, если на него накатит слабость.

До того как рана начала по-настоящему исцеляться, у Артакса был сильный жар. У него по-прежнему было немного сил, и если он делал неосторожное движение левой рукой, то грудь пронизывала резкая боль. Почти такая же, как будто Муватта снова и снова вонзал в него свой меч.

— Мы изменим империю, — произнес Артакс. Голос его дрожал, но он по-прежнему был преисполнен решимости использовать свою власть для добрых дел, пока у него еще оставалось время.

Джуба бросил на него весьма недвусмысленный взгляд.

Артакс знал, что должен выглядеть величественнее, и поэтому выдвинул подбородок вперед и вытянулся. На нем был доспех бессмертного, роскошный вышитый льняной нагрудник с бронзовой львиной головой и искусно вырезанными наручами, на которых красовались изображения львов в прыжке. Несмотря на то что за недели болезни кожа его приобрела бледный оттенок, Артакс надеялся, что роскошь его доспехов позаботится о подобающем облике. Его длинные черные волосы обработали ароматными маслами, и они аккуратными локонами спадали на плечи. Его пышная борода была недавно подстрижена и торчала у него над грудью, подобно маслянистому черному чурбану. Борода была важна. Это был знак его мужественности, и каждый знал это, поскольку у юношей и слабаков такая борода не росла. Это было символом силы его чресл и его правой руки. Если быть до конца честным, то борода и волосы у него стали крепче. Должно быть, их укрепил Львиноголовый. Вокруг бедер он обернул шкуру леопарда. На плечах лежал тяжелый пурпурный плащ. На поддерживавшей его броши был изображен знак крылатого солнца. Равно как и на подоле плаща, где были вышиты дюжины крылатых солнц. Для Артакса было важно показать свою связь с богами. Он ссорился не с ними, а с их лживыми слугами. И каждый в империи должен был это знать.

Он поглядел на роскошную процессию, тянувшуюся мимо него к Золотым воротам. С флангов ее обрамляла его лейб- гвардия, небесные хранители. Легкий ветер трепал их длинные белые плащи, солнце золотистым светом сверкало на полированных доспехах и шлемах. Однако острия их копий были серебристыми, выкованными из железа, и каждое из них стоило целое состояние. Сколь могущественной ни была империя Арам, Артакс сумел обеспечить этим дорогим оружием только свою лейб-гвардию. Мечи и кинжалы из драгоценного металла были только у его сатрапов и полководцев. Они были дороже золота или, к примеру, рабынь с Плавучих островов.

Во главе процессии шли укротители зверей. Они вели леопардов на золотых цепях, охотничьих собак, шерсть которых была выкрашена в пурпурный цвет, чтобы каждый знал: звери принадлежат бессмертному. Двузубый головохвост следовал за собаками. Подарок, полученный много лет назад от короля по ту сторону Стеклянной пустыни. Серое чудовище было размером больше крестьянской хижины. С боков головы свисали кожистые уши, длиной с юбку. Поговаривали, будто у Муватты тоже есть такое чудовище и что будто бы он даже ездит на нем верхом. Артакс полагал, что превращать такую гору мяса в ездовое животное означает впустую бросать вызов судьбе. Варвары по ту сторону Стеклянной пустыни называли животных слонами, но Артаксу больше нравилось название, данное его придворными учеными: двузубые головохвосты. Это название было образным. Увидевший однажды подобное существо сразу вспомнит его, когда услышит название.

На некотором расстоянии от чудовища мимо него пронесли паланкины его гаремных жен. В приступе мудрости Аарон приказал сделать для них всех совершенно одинаковые паланкины, чтобы избежать споров. Это было четыре года назад; некоторые паланкины с тех пор семь-восемь раз сменили владелицу, и каждая из них пыталась привнести в эту маленькую передвижную тюрьму из черного дерева и перламутра свою личную нотку или, быть может, просто оставить след, который переживет ее присутствие в гареме. Так, угловые столбы паланкинов были украшены шелковыми шалями и дорогими украшениями, которые, возможно, когда-то были платой за ночь любви. Занавески — изначально изготовленные из одного и того же ярко-красного материала — были заменены или, по крайней мере, украшены дорогостоящими вышивками. Как и в гареме, женщины пытались... его жены пытались уязвить своих товарок более роскошным паланкином и просто привлечь к себе внимание.

Артакс тяжело вздохнул. Даже гарем представлял угрозу. Он то и дело вспоминал слова Аарона, требовавшего убить всех этих женщин, чтобы с помощью этих смертей спасти тысячи жизней. Было бы хорошо по крайней мере заменить этих девушек. Они догадывались о его тайне, знали, что изменилось не только его поведение, несмотря на то что в облачении правителя он потрясающе сильно походил на Аарона, даже без маски- шлема.

Может быть, однажды он будет походить на него и как правитель?

Артакс отмел эти мысли — слишком часто он обдумывал это — и вместо этого стал искать решение своей проблемы с женщинами. Артакс знал о капитане стражи из Урата, дворца

Утренней зари, его резиденции далеко на востоке страны неподалеку от гор Куш. Том капитане, который заботился о женщинах из гарема, которые исчезали и ничего не было известно об их дальнейшей судьбе. Артакс попытался подавить в себе поток воспоминаний. Аарон уже успел сделать его соучастником поступков, которые совершал его капитан... Даже в Акшу, самом гордом из его дворцов. Там был большой бассейн с илистой водой. Глаза, лежавшие на поверхности воды, как пузырьки воздуха. И яма со львами. Голодное рычание тварей, которое иногда, в тихие ночи, было слышно даже во дворце. Артакс сжал кулаки. Поглядел на пестрые шарфы на паланкинах. Полностью сосредоточился на их складках и узорах. И изо всех сил попытался сбежать от этих воспоминаний. Он тяжело дышал. Золотая птица отвлекла его. Чудесная вышивка. Солнечный свет, сверкая, преломлялся на ее оперении. Свет, похожий на золотые копья, загонял мрачные воспоминания в пропасти его памяти. Он обладает властью! Ничто не происходит без его желания. Ему нет нужды убивать девушек, подаривших ему такие незабываемые ночи. Он может приказать запереть их — в пограничной крепости, может быть, на высокогорьях Куша или на краю Стеклянной пустыни.